— Я не знаю, — ответила Юрате, — я постараюсь.

— Самое главное — не испугаться первых неудач.

— А вы помните свой первый урок?

— Как сейчас. Был декабрь сорок четвёртого года. Война продолжалась, но я был уже не боец. С осколком в груди не повоюешь! Пошёл в вечернюю школу учителем латышского языка и литературы. Первый урок был в девятом классе. Накануне я приготовил много красивых слов о любви к Родине, о литературе. Зашёл в класс, встал у учительского стола, и все высокие слова застряли в горле. В классе холодно, как дыхнёшь, пар идёт. Ученики сидят в пальто, засунув руки кто в рукава, кто в карманы. Кое-кто моего возраста, у иных ещё усы не выросли. Рассказал о себе и о своих товарищах, как в тылу врага взрывали военные эшелоны, склады боеприпасов, как спасали людей от угона в Германию. Познакомился с каждым. И кто мог знать тогда, Что широкоплечий великан Виктор Карклс станет известным писателем, а стройный парень с волнистыми волосами, любитель помечтать, будет петь в опере? Так и прошёл мой первый урок, совсем иначе чем я задумал.

Молодая учительница, глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, открыла дверь кабинета латышского языка и литературы. Шум утих. Девочки встали.

— Садитесь.

На учительницу смотрели двадцать восемь пар глаз — равнодушные, вопрошающие, ухмыляющиеся, заинтересованные.

«Ещё зеленая. Это хорошо, легче поладим. Ведь старые только и знают двойки лепить», — размышляла Дезия.

— Жаль, нет нашего Рейниса Карловича, — шепнула Байба Даце.

— Трикотажное платье отлично сидит на ней, правда? На заказ, наверно, — оценила Даце.

Учительница улыбнулась, на щеках показались ямочки.

— Меня зовут Юрате Мартыновна Юрьяне. Я буду воспитателем вашей группы. О себе я мало что могу рассказать. Этой весной закончила филологический, и сама попросилась к вам в училище.

— Почему? — спросила Даце.

— В прошлом году я была здесь на практике, и училище мне очень понравилось. Знаю, что нелегко будет и мне, и вам. Но что может быть прекрасней литературы? Она делает нас причастными к многим жизням, благодаря ей мы становимся прозорливее, опытнее, познаём настоящие чувства.

— А грамматика? Бр-р-р!

— Ничего не поделаешь. Без грамматики не научишься ни говорить, ни писать правильно. Я взяла с собой одну из своих самых любимых книг. Её написал человек, который выше всего на свете ценил красоту человеческих отношений, настоящую, неподдельную дружбу. Это сказка Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц».

«У каждого человека свои звёзды. Одним — тем, кто странствует, — они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для учёных они как задача, которую надо решить. Для моего дельца они золото. Но для всех этих людей звёзды немые. А у тебя будут совсем особенные звёзды…

— Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, — и ты услышишь, что все звёзды смеются. У тебя будут звёзды, которые умеют смеяться!»

Учительница закрыла книгу. В кабинете царила тишина, пока Света не нарушила её, громко высморкавшись. Дребезжащий звонок известил об окончании урока.

Юрате Мартыновна осталась в кабинете одна.

«Я их приручу, как Маленький Принц приручил Лиса. Постепенно, терпеливо. Между мной и девочками всего семь лет разницы. Приручу… Но как? Поговорить с каждой? О чём? О жизни? О доме? О любимых занятиях? Вряд ли будут откровенны. По крайней мере, вначале. Подростки в этом возрасте стеснительны, боятся казаться смешными, скрывают свои мысли, беды.