Она была мертвецки бледна от изнеможения. Огненно-красный ореол ее волос свидетельствовал о силе и страстности. Одежда скомканным шаром лежала у нее на коленях. Сумка была зажата между бедром и стулом. Трейс решительно поднялся и вытащил сумку. Джиллиан не пошевелилась, в то время как он высыпал содержимое на кровать.

Он отодвинул в сторону расческу и старинную кованую серебряную пудреницу. Здесь был карманный испанский разговорник, и он догадался, что Джиллиан не знала языка, и корешок билета на рейс из аэропорта О’Хэйр. Ее чековая книжка поражала аккуратностью. Шестьсот двадцать восемь долларов и восемьдесят три цента. Фотография на паспорт оказалась довольно удачной, но не отражала того упрямства, свидетелем которого ему довелось стать. Она распустила волосы, заметил он, мрачно разглядывая буйную копну волнистых кудрей, рассыпавшихся по плечам.

Он всегда испытывал слабость к длинным, роскошным женским волосам.

Она родилась в Корке двадцать семь лет назад, в мае, и сохранила ирландское гражданство, хотя в графе «адрес» числился Нью-Йорк.

Трейс отложил паспорт и потянулся за ее бумажником. Ей стоило бы приобрести новый, подумал он, открывая бумажник. Кожа сильно протерлась на сгибах. Водительские права пора было менять, а фотография на них несла на себе тот же отпечаток серьезности, что и на паспорте. У нее оказалось три сотни и мелочь наличными и еще две тысячи в дорожных чеках. Он обнаружил список покупок, втиснутый в уголок бумажника вместе со штрафным талоном за неправильную парковку. Давным-давно просроченный штрафной талон.

Бегло просмотрев фотографии, которые она взяла с собой, он обратил внимание на черно-белый снимок мужчины и женщины. Судя по одежде, он был сделан в конце пятидесятых. У женщины была аккуратная прическа под стать безупречному воротничку и манжетам блузки, но ее улыбка казалась озорной и лучистой. Дородный и круглолицый мужчина обнимал ее за талию, но явно ощущал себя не в своей тарелке.

Трейс взглянул на следующий снимок, и это оказалось фото Джиллиан в комбинезоне и тенниске. Ее голова запрокинута назад, она смеется, обнимая все того же мужчину. Он был старше, вероятно, лет на двадцать. Джиллиан выглядела счастливой, довольной собой и ни капли не напоминала ученого-физика. Трейс перевел взгляд на следующий снимок.

А это ее брат. Его сходство с Джиллиан бросалось в глаза гораздо сильнее, чем с теми людьми, которые, как догадался Трейс, были ее родителями. Его волосы были темнее, напоминая по цвету красное дерево, но те же, что и у сестры, широко поставленные зеленые глаза и полные губы. Он держал на руках крошечную девочку, похожую на эльфа. Ей было где-то около трех лет, решил Трейс, и она унаследовала все ту же гриву курчавых рыжих волос. У нее было круглое личико и ямочки в уголках губ.

Трейс и сам не заметил, как радостно заулыбался и машинально поднес снимок ближе к свету. Если фото могло рассказать свою историю, он готов поспорить на последний цент, что эта девчонка — настоящая сорвиголова. Он питал слабость к хорошеньким детям с озорным блеском в глазах. Тихо ругнувшись, он закрыл бумажник.

Содержимое ее сумки дало ему возможность узнать кое-что о ней, но там не оказалось никаких записей. Пара телефонных звонков могла бы восполнить пробелы в том, что касалось доктора Джиллиан Фитцпатрик. Он снова взглянул на нее, спящую на стуле, а затем со вздохом принялся засовывать обратно содержимое ее сумки. Похоже, ему придется подождать до утра, чтобы выудить из нее что-нибудь еще.

Когда в дверь постучали, она не пошевелилась. Трейс впустил официанта, который накрыл на стол. Он три раза потряс Джиллиан за плечо, но в ответ не получил ничего, кроме невнятного бормотания, и, наконец, сдался. Бормоча ругательства себе под нос, он снял с нее сандалии, а затем поднял ее на руки. Она вздохнула, свернулась калачиком и сильно уперлась ему в ребра. Она пахла, как луг, на котором распускаются полевые цветы.