– Скажи же что-нибудь, Сейбер, – попросила она, скрестив руки на груди. – Я тебе не нравлюсь?

– Не нравишься? – Он отвел глаза. – Да ты самое очаровательное существо на земле. Я старался не допустить этого. Как я уже говорил, мне не следовало этого делать. Мне удалось долгое время оставаться невидимым для тебя. Попытка изменить свое решение была безумием с моей стороны. Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким, каков я сейчас.

– Они изранили твою душу, – промолвила она. – Иначе ты никогда бы не подумал, что несколько шрамов могут вызвать у меня отвращение.

Он пристально посмотрел ей в лицо.

– Не пытайся успокоить меня, Элла. Твое жалостливое снисхождение ранит мое мужское достоинство – я этого не заслужил, уверяю тебя.

Она опустила руки и вскинула подбородок.

– Вам не обязательно объявлять о своих достоинствах, милорд.

Он нахмурился и невольно прошелся взглядом по ее стройной соблазнительной фигурке.

– Я чувствовала ваше мужское достоинство, милорд. – Ее округлые с розовыми сосками груди приподнимались с каждым гневным словом. – Оно уперлось в меня, я дотрагивалась до него, его величина меня поразила, это от вас наверняка не укрылось.

Сейбер почувствовал, что краснеет.

– Я рад, что ты все рассмотрела в таких подробностях, – заметил он, вложив в свои слова изрядную долю сарказма. Мужчине двадцати восьми лет не пристало краснеть, словно мальчишке, при упоминании о его мужском естестве. – Ты говоришь об этом как знаток.

Не успел он вымолвить фразу, как тотчас пожалел о сказанном. Девушка нахмурила лоб, распрямила плечи.

– Знаток? – Высокая грудь и тонкая талия. Плавные бедра, длинные стройные ножки в чулках – от всего этого просто дух захватывает. Все в ней приводило его в немой восторг. – Знаток? – повторила она. – Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – поспешно перебил он ее. – Все то, что случилось сегодня, не должно было иметь места. Тебе следует вернуться к гостям. Тебя, наверное, уже хватились.

– Я никуда не пойду, – решительно возразила она. – Ты знаешь Помроя Уокингема?

– Пома? Распутник. Пьяница, дебошир… Не стоит и говорить о нем. Тебе не пристало даже упоминать его имя. Одевайся.

– Ты раздел меня, ты и оденешь, – спокойно сказала она.

Сейбер опустил глаза.

– Милая Элла, ты пытаешься убедить меня, что я не вызываю у тебя отвращения? Во имя нашей старой дружбы ты стараешься вернуть мне то, что я потерял. Благодарю тебя, но я обойдусь без твоей жертвы. – «Лжец!»

– Милорд, вы только что имели возможность изучить мое тело. Вы намерены это отрицать?

У нее довольно своеобразная манера выражаться.

– О таких вещах не говорят вслух.

– Да, пожалуй. Но я говорю. Отвечай мне, будь любезен.

– Да, твое тело вытерпело то, что я с ним делал.

– Мое тело вовсе не страдало. Если это и было страдание, то лишь от непостижимого наслаждения, какое только может испытывать женщина. Я упивалась каждым мгновением этого счастья, и мне бы хотелось еще не раз испытать нечто подобное – в твоих руках.

Сейбер уставился на нее, онемев от изумления.

– Я вас шокировала, милорд? Полагаю, я должна извиниться за излишнюю прямолинейность, но мою откровенную речь вызвали твои поцелуи, твои губы на моей груди, твои руки, ласкающие мое тело, твои пальцы внутри меня…

– Элла!

– Как я уже сказала, мне следует извиниться за свое бесстыдство, но я стою перед тобой нагая, поскольку ты снял с меня одежду.