|
Время от времени среди них вспыхивали кровавые драки, быстро перерастающие в озверелую поножовщину. Толпа время от времени сменяла направление, когда кто-то из капитанов пришвартованных судов спускал время от времени трап, чтобы принять привилегированных пассажиров, имеющих разрешение и пропуск от Командования экспедиционным корпусом. И тогда летели сметённые слепой силой в чёрную воду тела, одетые в форму, ломались суставы и с хрустом сминались несчастные, угодившие между бортом и стеной пирса в момент, когда небольшая волна чуть отодвигала стальной борт судна, и образовывался промежуток. Самые отважные прыгали на массивные плетёные их манильского троса кранцы, огромные плетёные подушки, предохраняющие корабли от наваливания на причал. А уже с них они пытались перепрыгнуть на ограждённые леерами спасительные палубы, Но… Вдоль лееров блестела примкнутыми штыками морская пехота, отбрасывающая каждого, осмелившегося совершить такой прыжок. Вот и сейчас плоский штык высунулся из спины существа, уже занёсшего ногу через трубу леера и считающего себя спасшимся. Вой донёсся из толпы, увидевшую эту картину…
Коммандер Клинтон скривился и спустившись с мостика в кают компанию на правах старого друга обратился к командующему флотом адмиралу Чейни. — Сэр, туземцы волнуются. Пехота может не удержать их. Ещё немного, и начнётся бойня. Полный адмирал лениво потушил сигару, на которые ввёл моду Черчилль в хрустальной пепельнице и сделав глоток виски с содовой, кивнул в ответ: — Вы правы, Дик. Пожалуй, стоит отвести суда на рейд. Я просто жду доклада. Но, судя по всему — те, кого мы должны забрать, уже на борту. Щёлкнув пальцами, Клинтон дождался, пока вышколенный вестовой подаст ему порцию спиртного и сделав глоток, вновь заговорил: — А что будет с этим сбродом? По моим беглым подсчётам, их там около двухсот-трёхсот тысяч. — Пхе, коммандер! Вас интересует судьба этих туземцев? Неужели вам жаль обезьян? В наших колониях в Африке, Индии и Аравии ещё достаточно пушечного мяса, надеюсь, русские потеряют хоть немного времени, уничтожая дикарей. — Они могут и не убивать их, а заставить работать. Восстанавливать то, что они уничтожили. — Не думаю, Дик. Не думаю… Может, они и гуманисты, но вряд ли кто пощадит тех, КТО СОЖРАЛ ЖИВЬЁМ его семью. Так что, не волнуйтесь, коммандер. Сейчас принесут данные, и мы сразу отходим… Сотни тысяч пар глаз с ненавистью следили за тем, как могучие бронированные дредноуты, крейсера и эсминцы выбирают якоря, и за их кормой начинает бурлить вода. Вытягиваясь в колонну британская эскадра возвращалась в Метрополию, бросив на произвол судьбы почти триста тысяч солдат колониальных войск: негров, арабов, индусов. Привыкшие зверствовать на оккупированных территориях, возродившие уже почти забытое людоедство, всячески поощряемое белыми офицерами-англичанами. И теперь, когда нужда в них миновала, а финские войска вместе с добровольцами со всего мира были отброшены восвояси, за Линию Маннергейма, потерявших людской облик существ ждала неминуемая гибель. Либо — от голода, хотя они могли жрать друг друга… Либо, от пуль и снарядов жаждущих мести русских и немцев. Но никто в Адмиралтействе и Парламенте не мог представить себе, что у брошенных на произвол судьбы туземных солдат, найдутся вожди и грамотные командиры, которые смогут организовать отчаявшихся в сплочённую, горящей ненавистью ко всем белым людям армию. А так же то, что эти командиры поведут эту армию дальше на Север, а потом повернут на Запад, в Норвегию и Швецию прихватив по дороге и Финляндию… Петсамо пылал. Пылал яростным пламенем. С треском сгорали в огне просоленные морским ветром деревянные стены невысоких норвежских домов. Скручивались от невыносимой жары клейкие ярко-зелёные листья на коричневых берёзах, по высохшему от необычной для этих мест жаре вереску огонь мчался со скоростью урагана. |
