– Я хочу уехать домой.

– Знаю, – ответил он.

– Я хочу уехать домой немедленно. Хуже, чем сейчас, быть уже не может.

Сандерс хотел что-то сказать, но Трис, глядя на скалы, заговорил первым:

– Нельзя ехать домой сейчас. Он уже готов сделать первый шаг к наступлению. Сандерс спросил:

– Какой шаг?

– Думаю, он считает, что его ныряльщики готовы; больше ему не нужны наши поиски. Мне казалось, что у нас есть еще немного времени, но теперь вижу, что его нет вообще.

Он выставил все рычаги управления на “полный вперед”. Двигатель заворчал, вода под винтом вскипела, и лодка понеслась к рифам.

Когда они добрались до рифов и бросили якорь, Трис спросил Сандерса:

– Она сможет нырять?

– Не уверен. Надо...

– Я могу нырять, – сказала Гейл, – не могу оставаться здесь одна. Я нормально спущусь, если у меня будет достаточно времени.

– Ненавижу оставлять лодку без присмотра, – сказал Трис. – Шарлотта не слишком искусно обращается с оружием. Но я не вижу выбора. Может быть, он еще не станет пытаться делать что-нибудь сегодня вечером; думаю, для того чтобы тряхнуть нас как следует, ему понадобится целый день.

Они оделись, и Гейл подсоединила свой регулятор к воздушному баллону.

– Вы двое захватите фонари, – сказал Трис. – Держите их у самого наконечника аппарата. Для сбора ампул используйте свободную руку. Я попытаюсь не опережать вас. – Трис запустил компрессор и перекинул шланг воздушного лифта через борт. – Иисус, какой шум производит это чудовище. Если бы не это проклятый лифт, мы бы его не включали и использовали бы только баллоны.

Они спустились в воду и включили фонари. Трис поглядел на Дэвида и Гейл, кивнул головой и нырнул.

Собака стояла на носу, наблюдая, как меркнет во тьме свет от фонарей, принюхиваясь к теплому ночному воздуху.

Сандерс и Трис достигли дна первыми. Гейл двигалась позади, спускаясь с той скоростью, с какой позволяли ее уши и пазухи. Воздух, который она вдыхала теперь, чем-то отличался от прежнего, казалось, он имеет легкий сладковатый привкус, но это не было неприятно, так что она продолжала спускаться на дно.

Они работали не на самом рифе, а примерно в десяти ярдах от маленькой пещеры, на новом скоплении ампул.

Свет фонаря Сандерса был постоянно направлен на наконечник воздушного лифта, и он вынимал из пещеры ампулы одну за другой.

Гейл устроилась на противоположной от Триса стороне пещеры и лежала на животе, поместив холщовый мешок рядом с собой. Она не чувствовала вообще никакого напряжения, никакого беспокойства; на самом деле она даже удивлялась своей невозмутимости. И когда воздушный лифт открывал артиллерийский снаряд, ее сознание отмечало такую находку как объект, а не как опасность.

Трис не утруждал себя извлечением артиллерийских снарядов. Он копал вокруг снаряда, и когда воздушный лифт обнаружил другой вид боеприпасов – длинную, толстую латунную коробку, он просто обошел ее тоже. Вскоре, однако, он уже не мог пренебрегать снарядами: они были повсюду, перемешанные с тысячами ампул. Трис просигналил, чтобы все двигались вправо, и, оттолкнувшись левой рукой от дна, отплыл на шесть или восемь футов в сторону. Сандерс следовал прямо за ним.

Гейл потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что они исчезли. Она изучала дырку в песке, думая о чем-то неопределенном, радуясь виду красивого желтого воздушного рукава, извивавшегося в воде рядом с Дэвидом. Ее глаза следили за рукавом, и когда наконец она увидела обоих мужчин, то осторожно пошла по песку, высвечивая своим фонарем игру красок на рифах.