79. Представляю на ваш суд

Если тебя накачали психотропными препаратами, сознание — штука относительная. Нельзя сказать, включено оно или выключено. Граница между сном и явью как будто превратилась в черную дыру и поглощает все вокруг. Остается только ощущение, что ты где-то еще. Там, где время — не предсказуемая прямая линия, а скорее перепутавшиеся шнурки на детских ботинках. Там, где пространство пузырится и изгибается, как кривое зеркало в четырех измерениях, и все выглядят как страшные клоуны. Ты — крошечная безликая фигурка, летящая сквозь мир теней и вещества из заставки «Сумеречной зоны»; ватные мысли текут из твоей продолговатой головы.

Род Серлинг должен был крепко спятить, когда выдумал этот сериал.

80. Соленый слизняк

Иногда ты осознаешь, что лежишь на больничной койке. Иногда ты уверен, что это Белая Пластиковая Кухня. А бывают времена, когда ты уверен, что тебя пришили к развевающимся корабельным парусам. Морская болезнь, во всяком случае, совершенно настоящая. Некоторые лица — тоже, но желаю тебе удачи, если хочешь понять, какие именно и как они выглядят на самом деле. Тебе говорят, что ты был «обездвижен» только первую ночь, когда казался неуправляемым, но ощущение такое, как будто ты все еще привязан к качающейся кровати.

Люди приходят и уходят, некоторые обращаются к тебе, ты слышишь свои ответы, но не чувствуешь, как открываешь рот. Пальцев ты тоже не ощущаешь.

— Как себя чувствуешь?

Тебя часто об этом спрашивают. Или спросили один раз, а все остальное — просто эхо в твоей голове.

— Как соленая улитка, — раздается сквозь туман от лекарств твое бормотание. — Кажется, я описался.

— Не волнуйся. Мы об этом позаботимся.

Ты гадаешь, не засунут ли тебя во взрослый памперс, а потом понимаешь, что они могли давно уже это сделать, но ты ничего не чувствуешь и не желаешь знать ответа. Тебе хочется спрятаться в своей скорлупе и бегать по ее стенкам — но у тебя нет скорлупы. Ты скорее слизняк, чем улитка. У тебя нет никакой защиты.

Все это время голоса в голове продолжают говорить с тобой, но они слишком обколоты лекарствами, чтобы как-то на тебя влиять. Ты вдруг понимаешь, что не так уж это лечение отличается от химиотерапии. Тебя обстреливают всякими гадостями, надеясь, что они выбьют из тела болезнь и оставят на месте все остальное. Вопрос в том, погибнут голоса от отравления или просто очень сильно разозлятся.

81. Противоборство

— Сегодня, — объявляет капитан, пытаясь говорить, как командир, — я поведаю вам предание. Мне даже сказитель не нужен — эту легенду я знаю наизусть. — (Попугай осторожно отходит от него подальше, быть может, не желая иметь ничего общего с рассказом.) — История начинается с великого капитана по имени Ахав, а заканчивается другим, по имени Немо.

И хотя я понимаю, что это может стоить мне еще одного клейма на лбу или чего похуже, но не могу не заметить:

— Извините, но разве эти два вымышленных персонажа когда-либо встречались?

— Еще как, парень! — отвечает капитан гораздо терпеливее, чем я ожидал. — На самом деле, они успели подружиться, и это часть проблемы. Но легенда не столько о них, сколько об их великих врагах. На «Наутилус», легендарную подводную лодку, несшую Немо больше двадцати тысяч лиг, бесконечно нападал гигантский кальмар, задавшийся целью ее потопить. Спасаясь от кальмара, «Наутилус» повстречал «Пекод», на котором Ахав гнался за белым китом. Они столкнулись, и «Пекод» затонул. — Капитан поворачивается ко мне и ехидно замечает: — Ты сейчас скажешь, что это кит потопил корабль, но Мелвилл ошибался.