Весь оставшийся день лодка отстаивалась на оживленном судоходном пути. Подводники и без специального оборудования слышали, как над ними проходили суда. Днем движение было активным. Суда охраняли военные корабли, гидроавиация. От подводных лодок уберегали минные поля и противолодочные сети.

И тем не менее нашим подлодкам пусть и с большим трудом, но удавалось прорваться на Балтику и топить суда немцев и финнов.

Наш лучший подводник Александр Маринеско, к сожалению получивший Звезду Героя Советского Союза уже после смерти, потопил 4 судна общим тоннажем 42 507 брутто-тонн, Василий Стариков – 14 кораблей, Иван Травкин – 13 кораблей, Николай Лунин – 13 кораблей, Магомед Гаджиев – 10 кораблей.

Немецкие асы-подводники, первое время довольно активно одерживавшие победы в Атлантике, за все время уничтожили 2603 боевых и торговых судна общим водоизмещением 13,5 миллиона тонн. Такой ас-подводник, как Отто Кречмер, уничтожил 44 корабля суммарным водоизмещением 266 629 брутто-тонн, Вольфганг Лют – 43, в том числе – одну подводную лодку, Эрих Топп – 34 корабля, Герберт Шульце – 28 кораблей.

На ночь судоходство почти замирало. Капитаны судов опасались попасть на минные поля – ведь проходы в них были не очень широки. Боялись атак подводных лодок, которые активизировались по ночам. Ночь – друг подводника. Гидроавиация не летает, лодку тяжелее обнаружить в надводном положении, а акустикам на подлодке без разницы – ночь или день, и обнаружить цель они могут в любое время суток.

Но с этого дня «эске» не везло. То цель попадалась малоразмерная – вроде шхуны, на которую тратить торпеду было неразумно, поскольку сама торпеда стоила дороже шхуны, то горизонт был вообще чист, поскольку судов не было. И так пролетела целая неделя.

Володя уже нервничать начал, а тут еще главный замполит, бывший комиссар, начал ныть – вроде другие воюют, а наш экипаж только проедается, болтаясь в море попусту.

– Ты что предлагаешь, замполит? – не выдержал Володя обвинений. – Может, в какой-нибудь порт финский или немецкий зайдем? Торпеду пустим, а потом всплывем и из пушек постреляем? Корабль какой-нибудь потопим – только и свой погубим, вместе с экипажем. Это не война! Ты два, пять, десять кораблей утопи, а свою подлодку сохрани! Вот в чем залог успеха!

– Это осторожность, переходящая в трусость! – безапелляционно заявил замполит.

Ну что спорить с фанатиком, ничего не понимающим в военном деле! Замполит отчитывался о проведенной работе в Политотделе флота – о количестве проведенных собраний, о потопленных кораблях и брутто-тоннах, о морально-боевом настрое экипажа. Только по причине отсутствия военного образования он считал, что подводная лодка должна топить едва ли не каждый день по транспорту. А военное дело – это когда компромисс: «Напасть или выждать – что эффективнее?» Командиру мало нанести урон противнику, надо и свое судно вместе с экипажем сохранить для последующих боев.

Погибнуть по-дурному – дело нехитрое. Можно всплыть хоть белым днем и успеть пустить торпеды в транспорт – так ведь противник уйти не даст, на малых глубинах маневра нет. Не готов был Владимир положить на чашу весов, с одной стороны, подводную лодку с ее 40 членами экипажа, а с другой – какой-нибудь рудовоз, старое корыто с 10 матросами.

Однако замполит не унимался:

– Скоро годовщина Октябрьской революции. Мы должны достойно встретить праздник, с боевыми победами! Тыл напрягает все силы, дает фронту вооружение и боеприпасы, топливо. Мы должны труженикам тыла предъявить результаты – потопленные корабли, так сказать – отчитаться.

– Замполит, давай не будем об отчетах.