Володя кивнул.

– Ложись на топчан, а я наверху.

– А чужие не придут?

– Не должны. Если со службы, то звонят. Они через четыре дня появятся, хлеб да другие припасы привезут.

Смотритель поднялся на третий этаж.

Володя подошел к окну. С острова, с высоты маяка, было далеко видно. По водной поверхности моря скользили суда. Володя аж зубами скрипнул. Корабли врага по Балтике ходят, как у себя дома, во внутреннем море. Погодите, придет время, переломят немцам хребет после Курской дуги – тогда посмотрим, чья возьмет.

Володя улегся на топчан, закрыл глаза и сразу провалился в глубокий сон. Слишком много пришлось ему пережить за прошедшие сутки: гибель лодки и своих боевых товарищей, свое спасение – почти чудом. И еще со смотрителем повезло. Мало того что он русский язык знает, так и к нему отнесся по-человечески, на что Володя не рассчитывал.

Проснулся он уже вечером – от того, что вкусно пахло. В помещении ходил смотритель.

– Вставай, моряк, кушать пора. Скоро темнеть начнет, мне маяком заниматься надо.

На столе стояла сковородка, на которой скворчало жареное мясо и картошка.

Есть хотелось сильно, и Володя подсел к столу. Наелся он до отвала, потом чайком побаловались с сахаром.

– Тебя как звать, моряк?

– Володя.

– Меня – Олаф. Вот и познакомились. Ну, мне наверх надо.

– Помочь?

– Сколько лет сам обходился и теперь сам справлюсь. Работа несложная – лампу зажечь да линзы протереть. Сегодня отдыхай.

Смотритель поднялся по лестнице наверх, и вскоре зажегся фонарь маяка. А Володя снова подошел к окну.

Судоходство почти прекратилось, лишь одинокий буксир рассекал волны. «Ага, побаиваетесь наших подлодок!» – с чувством некоторого удовлетворения подумал Володя.

Ночью он спал плохо. Только начинал засыпать, как перед глазами вставала картина тонущей лодки, хруст и треск ломающегося железа, рев врывающейся в отсеки воды. Он просыпался в холодном поту. Погубил лодку!

Промучился Володя всю ночь и утром проснулся разбитым, с тяжелой головой.

После того как они с Олафом позавтракали, смотритель предложил Володе помочь наколоть дров – ведь помещение башни и та же печь для приготовления пищи отапливались дровами.

Полдня до обеда Володя колол дрова, а потом складывал их в сарае.

Олаф вышел, посмотрел на работу и удовлетворенно кивнул:

– Славно поработал, мне на два-три месяца теперь хватит. Ладно, заканчивай, обедать пора.

Так прошло два дня, а утром третьего Олаф сказал:

– Сегодня ко мне человек прибудет, так ты побудь наверху, не показывайся.

Гостя смотрителя Володя увидел издалека, когда он поднимался по тропинке к маяку. Он сразу сообщил об этом Олафу, а сам поднялся наверх.

Гость разговаривал громко, особенно после выпивки. Но о чем – понять было невозможно, поскольку говорил он по-шведски.

После обеда гость ушел вниз, к морю.

– У него что, лодка?

– Бот рыбацкий.

– Не похож он на рыбака.

– Он не рыбак. Как это по-русски? Уже язык забывать стал… У него разные деликатные дела, не всегда законные. Какой-то товар перевезти. На хлеб себе зарабатывает.

– Контрабандист.

– Да, просто я это слово забыл.

На следующий день после завтрака жареной рыбой Олаф попросил Владимира посидеть в хозяйственном сарае, где хранились дрова.

– Сегодня должны быть люди из службы маяков – привезут провизию и жалованье. Им не надо тебя видеть.

Олаф запер Владимира в сарае, навесил на дверь замок.