— Твоя виола... viola d'amore... Ее сделали для того, чтобы сыграть... эту песню. Пусть... она... споет... для меня. — Она еле слышно вздохнула и снова закрыла глаза.

Хотя Джей отчаянно пытался, он так и не смог поднять ее. Ее вес, сколь бы небольшим он ни был, оказался слишком неподъемным для него. Он не мог найти пульс и не чувствовал ее дыхания. Волны относили их все дальше и дальше от гребня. В конце концов, задыхаясь от горя, он выпустил ее, позволив ей уйти под воду. Потом начал пробираться обратно к берегу.

— Делайте так же, как я, — велела Джоанна. — Положите руки ему на грудь и ритмично надавливайте. Нужно выдавить воду у него из легких.

Дайд оцепенело повиновался, надавив на грудь Лахлана так, как показала Джоанна, а она тем временем перешла к Диллону, приложив ухо к его груди и пощупав пульс на его обмякшей руке.

— Он еще жив, только очень замерз.

Начался ледяной дождь, проникающий через их мокрую насквозь одежду.

— Нам всем нужно согреться, — сказала она дрожащим голосом. Дайд развернулся и взглянул на сломанные ветви деревьев и вырванные с корнем стволы, разбросанные вокруг них. Внезапно они сползлись в огромную кучу, которая сама по себе вспыхнула ярким пламенем. Фэйрг испуганно вскрикнул и отпрянул.

Дайд давил на грудь Лахлана до тех пор, пока у него не заболели руки и не закружилась голова. Костер горел сильно и ровно, бросая вызов ветру и мокрому снегу. Фотом из темноты выбежала Финн, тащившая за собой Томаса. Он был страшно бледным и тонким, а голубые глаза на прозрачном лице казались нечеловечески большими и яркими.

Томас встал на колени рядом с Лахланом, положив руки на огромную рваную рану на груди Ри. Все смотрели на него, напряженные и полные надежды. Томас поднял жалобные глаза.

— Его сердце перестало биться.

— Ох, нет, — выдохнула Финн. Дайд ничего не сказал.

Томас передвинул руки на голову Лахлана. Он коснулся его висков, глубоких морщин, залегших у него между бровями.

— Может быть, — прошептал он, закрывая глаза.

Очень долгое время не слышалось ни звука, кроме звона оружия с поля битвы, бушевавшей за их спинами.

— Взгляните на его руки, — прошептала Джоанна.

От рук Томаса исходило сияние. Свет становился все ярче и ярче, пока не засверкал, точно звезда. Рваные края раны медленно сошлись и затянулись, оставив лишь небольшой красный шрам. Они увидели, как грудь Лахлана начала вздыматься.

— У тебя получилось! — воскликнул Дайд. Финн радостно завопила. Томас упал на руки Джоанне, и ослепительный свет вокруг его рук померк. Джоанна прижала мальчика к себе, склонившись над ним. Она отчаянно тормошила его, надавливая ему на грудь, выдыхая ему в рот воздух. В конце концов она подняла лицо, искаженное горем.

— Он мертв! — заплакала она. — Ох нет, мой малыш, он умер!

Томас уже однажды спас Ри от смерти, исцелив страшную рану и сам очутившись на краю гибели. Тогда Лиланте Лесная дала ему съесть цветок Летнего Дерева, священного дерева Селестин. Он излечился, а все его силы вернулись, многократно возрастя. Сейчас цветка Летнего Дерева у них не было. Томас Целитель был мертв.

Джоанна, которая всю эту долгую и ужасную ночь была такой спокойной и разумной, теперь совершенно пала духом. Она прижимала худенькое тело мальчика к себе, горько плача. Никто из них не мог успокоить ее.

— Ну-ну, — сказал Дайд. — Мы больше ничего не можем сделать для Томаса. Нужно доставить Ри в безопасное место. Пойдем, Джоанна.

Он помог охваченной горем девушке подняться на ноги. Она не отпустила Томаса, подняв его с такой легкостью, как будто он был младенцем.

— Финн, помоги ей. Единственное место, где мы можем укрыться, это корабль.