Джейк промолчал, и безответный вопрос, застыв в морозном воздухе, третьим спутником торил дорогу по пустынной главной улице. Под ботинками скрипел слежавшийся снег. Шли бесцельно, ожидая, что в любую секунду свет вспыхнет. Но вот достигли конца поселка, где дома уступали место пустоши, в свою очередь исчезавшей в темной утробе леса, а свет так и не зажегся.

— Надо подать жалобу мэру, — сострил Джейк, но Зое было не до шуток. Молча повернули назад.

На полпути обратно весь поселок вдруг озарился огнями, породившими невольный радостный возглас. Вдалеке застрекотали генераторы, зашумели моторы невыключенных подъемников.

В баре прошлись по винным запасам, включили музыкальную систему. Зоя поставила «Зиму» Тори Эймос. Слушая эту песню, однажды сказал Джейк, еле сдерживаюсь, чтоб не заплакать.

— Помнишь, где впервые мы ее услышали? — спросила Зоя.

— Нет, не помню.

— Напрягись.

— По нолям.

В нашу первую совместную поездку в горы, напомнила Зоя. В баре ты услышал песню и спросил бармена, кто поет.

— Не помню.

Зоя назвала дату, место, спутников и знакомых.

— Чистый лист.

— Ну вспомни! Не мог ты забыть! Как же так?

— Да вот не помню.

Зоя описала меблированные комнаты и хозяйку-старуху, носившую дрова из сарая, чтобы согреть воду для ванны; всякий раз она хваталась за поясницу и кривилась, словно желание искупаться после дня на лыжах было блажью. А придирчивый инструктор заставлял съезжать по льду.

Джейк ничегошеньки не помнил.

Конечно, было много поездок, которые могли перепутаться, но подобное беспамятство тревожило.

— Куда ж подевался этот отпуск? — бормотал Джейк. — Почему другие помню, а его — нет? Не то чтоб он куда-то завалился в памяти, точно диск за шкаф, его просто смыло.

— Пустяки.

— Нет, не пустяки, черт возьми! Что мы такое, если не сумма воспоминаний?

— Мы забываем, кем могли бы стать. Разве это не важнее?

Поморщившись, Джейк взъерошил волосы, словно этаким массажем надеялся отыскать пропавшие воспоминания.

— Но песню ты помнишь, — заметила Зоя.

— Помню. Некоторые песни, книги, фильмы подобны холмам на равнине памяти. Они выше всего твоего опыта. Им никуда не деться.

— Но многое забываешь.

— Да, многое.

В баре посидели недолго — послушали музыку, перебрали воспоминания. Есть не хотелось; под руку побрели обратно в отель. В холле Джейк заметил кое-какую перемену:

— Пока нас не было, свечи сгорели.

— И все еще догорают?

— Выяснять не собираюсь, хотя любопытно. В смысле, странно, правда? Почему они сгорают, лишь когда вырубается электричество? А?

— Знаешь, я больше не могу искать ответы. Иначе свихнусь. Порой лучше плыть по течению, и только.

— Это слишком легко.

— Хватит. В постель.

Ночью Зоя проснулась от холода. В натопленном номере было жарко, поэтому окно оставляли приоткрытым, хотя Джейк вовсе не чувствовал температурных колебаний. Зоя вылезла из постели и прикрыла оконную створку, заметив, что во всем поселке вновь погас свет. Потом, зябко поежившись, нырнула под одеяло.

Сон не шел. Может, надо сказать Джейку, что опять нет света? — думала Зоя. Жалко будить. Все равно ничего не сделаешь. Зоя таращилась в темноту. Видимо, ее тревожность передалась мужу, потому что вдруг он прошептал:

— Не спишь?

Зоя повернулась к нему. Во мраке глаза его казались темными маслянистыми озерцами.

— Нет. Свет опять вырубился.

— Давно?

— Не знаю.