Взгляды Джеми и Джиллиза как по команде тотчас же обратились на Джона. Тот являл собой в этот момент весьма «геройское» зрелище — килт надет криво, рубаха, натянутая поверх перевязки Энни, распахнута на груди, львиная грива нечесана, глаза, мутные с похмелья. «Увидев такого, любой англичанин и впрямь перепугается не на шутку!» — усмехнулась про себя Энни.

— Ты сделаешь это, Джон? — напрямую спросила она его. — Ради Шотландии…

— Нет.

Ответ Джона был для Энни столь неожиданным, что на минуту она лишилась дара речи и уже собиралась забрать у него пресловутые бумаги…

— Ради Шотландии — нет, — заявил Джон через минуту. — Ради тебя — да.

Энни, Джиллизу и Джеми потребовалась еще минута, чтобы осознать слова Джона, но когда это произошло, двое последних издали радостный дикий боевой клич. Обняв друг друга за плечи, мужчины закружились в зажигательном шотландском танце, словно их уши улавливали музыку незримых волынщиков, олицетворявших собой дух родной страны. Энни и Макгиливрей же стояли неподвижно по обе стороны стола, молча глядя друг на друга. Воздух между ними, казалось, накалялся все сильнее и сильнее.

— Я думала, что Шотландия для тебя важнее меня! — проговорила наконец она.

Он покачал головой:

— Сейчас по крайней мере нет. А даст Бог добраться до поля боя — тогда посмотрим.

Глава 10

Фалкирк, январь 1746 года

20 декабря 1745 года принц Чарльз Эдвард Стюарт, перейдя реку Эск, направил свою армию обратно в Шотландию. Перебравшись наконец через ледяную воду, несколько тысяч в едином порыве пали на колени, благодаря Бога и своего принца за благополучное возвращение домой. Англичане шли за ними по пятам, отставая на день.

Принц разделил свои изрядно потрепанные и обносившиеся, но не утратившие боевого духа войска на две дивизии. Одну он лично повел через горные перевалы в Глазго, другая, возглавляемая верным военачальником принца, лордом Джорджем Мюрреем, отправилась обходным путем через низины, тем более что эта вторая группа тащила с собой телеги с продовольствием и немногие уцелевшие пушки.

Большинство верных солдат принца были босы, оборваны, словно последние нищие — и это суровой зимой! — животы, как говорится, прилипали к спинам. Тем не менее встречали их повсюду словно богатырей из легенды — пять тысяч полуголодных и полубезоружных людей все же не покорились до конца брошенным против них вооруженным до зубов армиям генералов Уэйда, Камберленда и Лигоньера.

В правительственных войсках насчитывалось не менее тридцати тысяч человек. И эти тридцать тысяч теснили пять тысяч шотландцев с трех сторон. Иногда, в погожие ночи, из лагеря повстанцев были ясно видны костры шедшей за ними по пятам армии Уэйда.

Продвижение английской армии замедлили два обстоятельства. Не успели англичане, преследуя шотландцев, войти в ледяную воду Эска, как в лицо им откуда ни возьмись ударила свирепая метель, словно сам Бог, помогший в свое время евреям перейти Красное море и потопивший в нем египтян, встал на сторону бунтарей. Кроме того, полученная Камберлендом из Лондона депеша извещала его о том, что к северному берегу Шотландии подошла могучая армада французских кораблей. Камберленд сразу же отказался от преследования мятежников и направил Лигоньера в старинный город-крепость Йорк, понимая, что, если французы высадятся на британскую землю, это затянет войну еще на несколько месяцев. Могло ли прийти Камберленду в голову, что «депеша» на самом деле состряпана старой хитрой шотландской лисой, два раза заснувшей в кресле во время ее написания? А «грозный» французский флот на деле был всего лишь единственной старой посудиной, привезшей, правда, французов, но не более трехсот человек, составлявших личную охрану лорда Джорджа Драммонда, высадившихся к тому же не совсем в том месте, о котором сообщалось в письме.