|
Они ползли по лицу, увлажняя пряди медово-золотистых волос, выбившиеся из прически. - Простите за откровенность, но, полагаю, вы заслужили право знать. Она потеряла очень много крови еще до того, как попала к нам, хотя мы и сделали ей переливание... - Врач умолк, какое-то время изучающе смотрел на Кэтрин, затем мягко добавил: - Вообще беременность протекала не совсем благополучно. Ее состояние и раньше вызывало у меня тревогу... Да, я знаю, что произошло сегодня, и мне крайне жаль мистера Мэннинга. Мне кажется, Мэри просто не хотела больше жить... - сочувственно добавил он. Кэтрин тупо кивнула. Врач уже повернулся, чтобы идти, но тут она, схватив его за рукав, хрипло спросила: - А ребенок? На лице его возникло некое подобие улыбки; - Девочка. Совсем крошечная, четыре фунта. Но полностью сформировалась. Думаю, у нее есть шанс. *** Мэри умерла на рассвете. Незадолго до этого, в один из моментов просветления, она спросила о Кэтрин. - Лист бумаги... - еле слышно прошептала она сестре. - Бумаги? - удивленно переспросила Кэтрин. Неужели Мэри не понимает, что пробил час их прощания? - Да, пожалуйста, Кэтрин... Скорее... - Слова с трудом слетали с губ. Кэтрин в отчаянии оглядела палату в поисках бумаги, затем нашла в маленькой ванной бумажное полотенце. - Ручку, - прохрипела Мэри. Кэтрин выхватила ручку из сумочки и с изумлением наблюдала, как ее слабеющая с каждой секундой сестра нетвердой рукой нацарапала несколько строк. Закончив, Мэри поставила внизу свою подпись. Затем, совершенно обессиленная, она откинулась на подушки. От напряжения лицо ее побелело, на лбу выступили капельки пота. Губы были синие. Под глазами залегли темные круги, но взгляд сиял умиротворенным qbernl и был куда более живым, чем за все то время, что она состояла в браке. Внезапно Кэтрин узнала в этой угасающей оболочке ту, прежнюю Мэри, и ей захотелось разрыдаться. Мэри была такой светловолосой и голубоглазой. Кожа нежная, чистая, розовая. Глаза светились, а пухлые, как у херувима, губки всегда были готовы сложиться в веселую улыбку. Она была ниже ростом и полнее своей стройной и гибкой сестры и страшно сокрушалась по поводу каждой лишней калории - вплоть до последнего времени, когда аппетит у нее начисто пропал. Некогда звонкий голосок, превратившийся теперь в задыхающийся шепот, вывел Кэтрин из задумчивости. - Кэтрин, назови ее Эллисон. Не позволяй им забрать ее... Они не должны.., ее заполучить. - Белые, словно мел, пальцы, впились Кэтрин в запястье. |
