Коула Хантера она нашла благодаря своей логике. Она выбрала его, основываясь на услышанном или прочитанном, но особенно на том, что ей был нужен мужчина для выполнения специфической задачи.

Но Дори твердо усвоила, что если поведение своего отца она могла предсказать, то поступки других людей были самыми разными. Коул Хантер ничего не делал так, как она предполагала. Когда она предстала перед ним со своим деловым брачным предложением, он рассердился, но Дори этого ожидала: она всегда заставляла людей сердиться. Она не могла предвидеть его возрастающую нежность к ней.

И эта нежность начинала ей нравиться. Ей нравилось, как он временами на нее смотрел. И что странно — видимо, ему понравилось то, что особенно сердило отца: ее «несущественные замечания». Отец ненавидел, когда Дори говорила или делала что-то необходимое, что-то, о чем он сам не подумал. Ее отцу нужно было верить, что все женщины глупые: тогда он чувствовал правоту своего мелочного презрительного отношения к одной из дочерей.

Закрыв глаза, она прижалась к Коулу, а он, казалось, закрыл ее со всех сторон, защищая и оберегая от любых бед и напастей.

Дори медленно проснулась. До нее дошло, что лошадь остановилась и Коул поддерживает ее. От нее слева — с поднятыми с жадной готовностью руками — стоял один из этих страшных людей, пытавшихся убить ее мужа. В ту минуту, как полностью проснулась, Дори не успела припомнить историю, которую рассказала этим людям, и забыла, что якобы ненавидит Коула Хантера. Она инстинктивно отреагировала на вид страшного мужчины, протягивающего к ней руки, — повернулась, обвила Коула за шею руками и крепко к нему прижалась.

Вайнотка Форд блестящим умом не отличался, но был достаточно сообразителен, чтобы понять, в чем суть, когда это увидел. Ему всегда не нравилось, когда его выставляли дураком. Изогнувшись в седле, он пристально взглянул на Коула.

— Что происходит? — спросил он тихим угрожающим голосом.

Коул старался действовать так, как будто ничего особенного не произошло.

— У меня было время, чтобы с ней договориться… — Так как Форд все еще не спускал с него глаз, Коул пожал плечами. — Может, вам нужно сильно хлопотать, завлекая женщину, а мне хватит трех часов наедине, и я смогу ее уговорить на все, что захочу.

С этими словами он спешился и протянул здоровую руку, помогая Дори.

Целую минуту Форд и его люди осмысливали сказанное Коулом. Что им оставалось делать, как не признать его правоту? Который из них мог выйти вперед и признаться, что неспособен уговорить женщину на все? Эти мужчины требовали и угрожали, шантажировали и приказывали, но ни один из них даже не использовал нежных и ласковых слов. Никогда им не удалось с помощью слов сделать так, чтобы женщина добровольно повисла на ком-нибудь из них, обвив шею руками.

Коулу страстно хотелось унести Дори от этих подозрительно глазеющих людей, но из-за больной правой руки он сделать этого не мог. К тому же он потерял силу, которую давал револьвер на бедре, упустил средство для ее защиты. Теперь единственным оружием у него были его сила, репутация и способность гипнотизировать людей взглядом.

До рассвета оставалось не больше двух часов, и Форд решил, что лошадям нужен отдых, так что люди пока могли поспать. Пытаясь установить некоторую независимость, Коул положил свое седло подальше от других, насколько возможно.