— Просто редко видел тебя бодрствующим в такую рань, а когда ты поднимаешься при дневном свете, то обычно для того, чтобы встретиться с кем-то в перестрелке. Почему ты не пошел в салун, как обычно делаешь?

— Так вот как ты обо мне думаешь? Значит, ты считаешь, что я только и делаю всю жизнь, что стреляю в людей, пью и играю в азартные игры? Если ты считаешь, что я такой никудышний, почему же ты меня не арестуешь? А если так, если я такой убийца, почему же ты меня не повесил?

Шериф изумленно уставился на Коула. Много лет они были знакомы, вместе плыли в одной лодке много времени, пока шериф не решил, что хватит с него спальных мешков и бобов. Он женился на пухленькой вдове, родил двух мальчишек, которые стали для него всем на свете.

— Тебя прогнала Найне?

— Нет, Найне меня не прогнала, — соврал Коул. — Да что это происходит с народом в городке, что человек уже не может делать что-то другое, если захочет?

— Кто-то тебя сегодня достал. Кто это? Может, парни Дэлтона тут крутятся, а я об этом не знаю?

Коул не ответил ему, потому что в этот момент скучная маленькая мисс Лэсем вышла из отеля и пошла вниз по улице по направлению к банку.

Шериф наблюдал за своим закадычным другом, пытаясь сообразить, что это такое с ним происходит, когда взгляд Коула вдруг изменился. Это был взгляд, обычно предназначавшийся для шулеров, которые могли вытащить козырного туза из рукава, а также для известных стрелков, способных начать в любую секунду стрельбу, чтобы потом похвастать, что это они убили Коула Хантера. Шериф — с недоверием — увидел, что Коул впился глазами в невысокую невзрачную женщину в скромном коричневом костюме. Коулу обычно нравились яркие женщины в красном блестящем шелке и черных кружевах. О нем говорили, что он стреляет в людей, чтобы выжить, но воевать с женщинами он не хотел, ему хотелось добиваться их через вожделение.

— Кто это? — спросил Коул воинственно, показав лезвием ножа на нее.

Эбайлин — городок немалого размера, но шериф гордился тем, что знает, кто в него входит и кто выходит.

— Деньги. — Он выплюнул табачную жвачку. — Ее отец был с Востока, приехал сюда и купил несколько сотен акров превосходной земли к северу, построил огромнейший дом — такой никому и не снился, потом засел там и стал ждать. Многие считали, что он спятил. Четыре года спустя через его земли прошла железная дорога, и он продал им землю в пять раз дороже, чем заплатил сам. Он построил поселок, назвал его Лэсем — в свою честь, потом сдал дома народу, который хотел работать. Безжалостный мужик. Говорят, он выбрасывает жильцов на улицу, если уплата ренты опаздывает на двадцать четыре часа.

— Выбрасывал, — заметил Коул. — Он умер с год назад.

— Да? А я не слыхал, — сказал шериф, давая понять Коулу, что не прочь услышать и еще что-нибудь. Но Коул всегда считал его старым сплетником и не собирался давать ему какую-нибудь лишнюю информацию.

— А о его жене знаешь что-нибудь? — спросил Коул.

— Я слышал, что он ее тоже купил. Он поехал назад на Восток через несколько месяцев и вернулся с ней. — Шериф помолчал, улыбаясь. — Говорят, что она была такая красавица, какая никому и не снилась. Ковбой, что у них работал, рассказывал мне, что, когда она была рядом, ни один мужик не мог слова выговорить. Они там все только стояли столбом и не сводили с нее глаз.

— И у нее есть дочь, которая на нее похожа, — добавил с чувством Коул.

Шериф весело рассмеялся.

— Ну да, настоящая красавица, а потом у нее появилась еще одна, которая была похожа на него. Должно быть, это их сильно разочаровало.