— Хочу узнать, как.

Шах и мат, так казалось ему, партия сделана. Как бы мужчина ни разбирался в женщинах, он ошибается. Даже если он соберет из нее что-то потом, что-то свое, все равно останутся лишние детали. Эти детали не будут давать покоя ни ему, ни ей. Я знал это по своему опыту, я знал, что в любой момент может появиться королева и партия приобретет совсем другое продолжение.

— Что будем танцевать? — спросил конь у ладьи.

— Я танго люблю.

— Почему танго?

— Там все неожиданно, тебя ведет партнер, которому с каждым па ты доверяешь все больше и больше, хотя до самого последнего момента не знаешь, к чему приведут его сильные руки, то ли к алтарю… то ли обратно к столику.

— К черту танго! Может, займемся любовью?

— Хорошо. Безответная вас устроит?

Таким представил я себе их диалог, после того как конь вернул на место ладью. Он поклонился ей, понимая, что ему не удастся сесть в нее и вмиг переправиться на другой берег своих желаний, откровенных, даже пошлых. Потому что появилась королева. Шила наконец-то пришла. Я помог скинуть ей плащ, привлек ее к себе, а также взгляды всех остальных членов партии. Поцеловал и усадил жену напротив.

— Сегодня какой день недели?

— Выходной.

Официант уже был тут как тут и разливал заказанное мною заранее шампанское.

— Ты уверен?

— Да.

— Почему тогда нет солнца?

— Это Питер, крошка. Пора бы уже привыкнуть.

— Не могу. Три выходных дня подряд — это передоз. Я спала сегодня по привычке так долго, что, проснувшись, стала себя немного ненавидеть.

«Ненавидеть?» Она сама была бокалом с шампанским, пузырьки поднимались по ее красивому телу и выдыхали искрами глаз. Шила что-то говорила, мне неплохо удавалось ее внимательно не слушать. Да и как я мог слушать, когда нужно было просто любоваться.

* * *

«Спины ровно», — произнес мне мой внутренний голосом жены. Она, как могла, боролась с моей неправильной осанкой, с моим мягким характером. Тот был флексибл. Я нехотя выпрямил позвоночник и стал ближе к небу. Идти так было не очень удобно, и я продержался недолго. Сутулость взяла свое.

На шахматной скатерти столика ее руки и мои. И те и другие холодны. Как бы я ни старался, мы уже не были королем и королевой. Мы не чувствовали. Чем чаще я заходил сюда, тем больше ощущал себя пешкой в чьей-то игре. Скоро я забыл, стал обходить его стороной, только клетчатые сны не давали покоя. Он все время вспоминал партию с Марсом, когда тот ловко поставил мне мат, не имея при себе ферзя, то есть королевы.

— Смотри. Какая махонькая машинка. Как детская, — ткнула пальцем в стекло Шила, чтобы разрядить обстановку, всю ее обойму.

— Ага, и цвет неожиданный, — мял я салфетку, насильно заставляя улыбнуться ее за себя.

* * *

— Иди сюда.

— Что случилось?

— Иди, случилось.

— Да, что там такое?

Голая жена сидела на корточках возле ванной и что-то разглядывала на полу. Я подошел. Там разорванная цепочка тонкого плетения из рыжего золота. Она шевелилась.

— Видишь, муравьи, — указала пальцем на насекомых Шила. Те исследовали порошок, просыпанный рядом со стиральной машиной, но, заметив угрозу, стали поспешно сниматься с якоря, скоро вся цепочка исчезла в щели под косяком.

— Рыжие муравьи. Пищевая цепочка.

— Какие же они рыжие? Они противные.

— Пошли спать. Муравьи — наши друзья.

— Это в лесу они друзья, а дома — квартиранты, я бы даже сказала паразиты.