– Я знаю, – потрепала его за ухом Шила. – Мужик придёт.

Мужик не пришёл, но позвонил. «Приметы, они тоже модифицируются, появляются новые приложения, функции». К её большому удивлению, это был Марс.

После нескольких восторженных эпиграфов и общих фраз они смогли перейти к деталям.

– Как ты?

– В отпуск хочу. Чувствую себя разбитой. Душе моей необходимо ТО, – поставила на место деревянную пешку Шила.

– Все хотят.

– Я особенно. Летом я сама не своя, всё время ищу моря.

– Кроме этого желания есть что-нибудь новенькое?

– Ты веришь в знаки?

– ПДД?

– Да при чём здесь ПДД. В звёзды ты веришь?

– Больше в мечты. Даже если они не сбываются.

– Им не обязательно сбываться, главное, чтобы они были.

– Вот именно что были. Может, ты знаешь, куда они уходят, мечты?

– Мы уходим, мечты остаются, – почесал макушку Марс.

– Ну, так ты скажешь, что за новости. Впрочем, можешь уже не говорить.

– Затмение солнца завтра.

– Похоже, оно у тебя началось уже сегодня. Разговаривать с тобой – всё равно что долго покорять по серпантину высокую гору, когда, добравшись до самой истины, лента серпантина разлетается в праздничную спираль, и ты всё сводишь к шутке.

– Обычно до истины докапываются.

– Докапываться до тебя себе дороже. Я же знаю.

– Можно было бы привести в пример рудники с открытой добычей ископаемых, до золота которых можно добраться только по серпантину километровых дорог. Вообще это арабская модель общения, круговая, когда тема начинается издалека, с окраин.

– Я знаю, английская – линейная. Русская – волнистая. Между Востоком и Западом. Есть ещё и прерывистая. Не помню чья.

– Это когда ты торопишься что-то объяснить, – улыбнулись мои глаза.

– Хватит тебе уже читать эти новости. Они тебя не пожалеют.

– А как же конституция?

– Государство не женщина, оно никогда не будет тебя жалеть, щадить, греть, утешать, выходить из себя, только ради того, чтобы войти в твоё положение, оно и не должно, нечего на государство пенять. Не нравится, поменяй. Поменяй свой образ мыслей, Земля большая, стань человеком не отдельно взятого государства, а отдельно стоящего, цветущего, стань человеком целого мира. Скулить, безусловно, проще, и, возможно, даже что-то дадут: кому однушку, кому пенсию, кому срок, – всё зависит от тебя. Даже если тебе кинули кость, не торопись её грызть, в кости надо играть. Дай волю чувствам. Только в этом случае в жизни твоей будет драйв, а не потреблятство. Государство не женщина. Женщину найти гораздо сложнее. Особенно такую, как я. Мигрируй, ищи своё место, где тебе будет комфортно гнездиться. И не скули, сведёт скулы, не сможешь целоваться.

– Женщине нужен художник, который доведёт её образ до идеального.

– Хорошего художника отличает воображение, чем глубже оно будет, чем пространственнее, тем больше художника в человеке. Женщины живут образами, а не реальностью.

– Это как?

– Бывает, встретишь мужчину, вроде прекрасен и пахнет хорошо.

– Это я-то прекрасен?

– А начнёшь фантазировать, понимаешь, что с этим ничего не выйдет.

– Я уже переживать начал.

– Не переживай.

– Не… переживу, – добавил после паузы Марс.

– Белла, может быть, вы? – оторвал Артур её от собственного лица, будто боялся, что эти визуальные поцелуи могут зайти слишком далеко.