— На той станции целый спектакль устроили. Ой, не могу! — вдруг расхохоталась Света. — Вас обоих под ручки загружали в это самое купе двенадцать ментов.

— Что-о-о? — в один голос изумленно вопросили нвоявленные кореша.

— А то! — с торжеством добивала их Ольга. — А командовал ими генерал он подкатил прямо к перрону на "Мерсе" с расфуфыренной такой дамочкой…

— Все ясно, — перебил её Вася. — Это ж мои тесть с тещей нас выпроваживали из города, Толик. Сдыхались-таки от окаянного зятя, в рот им… — он осекся, увидев насторожившуюся физиономию Ольги. — Ну, и чего дальше-то?

— А ничего. Этот твой тесть-генерал отдал мне два билета, а тебе сунул в чемодан какие-то бумаги и пакет. И приказал мне, чтобы я вас разбудила только в Невинномысске. Именно приказал, заявив, что это дело взято под надзор линейной прокуратурой. Вы что, уголовнички какие-то особые? — она с лукавством глядела на мощную спину Шкафа. Но тот её не слушал: достав из-под диван-кровати внушительный кожаный чемодан, он усердно потрошил его, пытаясь обнаружить те самые бумаги, о которых только что говорила Оля. Наконец, издав победное рычание, он рухнул на постель с ними в руке, вчитываясь в казенный печатный текст.

— Толян, знаешь, что это такое? Соглашение о передаче моему тестю дома, машины и дачного участка вдобавок в полное личное пользование, без каких-либо претензий в дальнейшем с моей стороны. Заверенное, гадство, нотариусом, и подписанное мною собственноручно. Да когда ж этот мироед успел оформить все эти бумажки, а? — он со злостью швырнул их на постель, словно ядовитую змею. Светлана стояла рядом и молча хлопала глазами, не понимая, что она-то здесь потеряла.

— Ты запамятовал, видимо, кем работает твой тесть, — осторожно напомнил ему Толян, опасаясь, что у приятеля может крыша поехать от этого документа. У него бы лично поехала. — С его связями тебя можно с Байконура на станцию "Мир" зафутболить, а то и куда подальше.

— Господи-и! — Вася вцепился обеими пятернями себе в волосы, — обули, гады, как последнего лоха кинули. По миру пустили! Хоть бы доллар, скотина, для смеху заплатил за все это состояние! Ты-то хоть помнишь, что мы там творили вечером? — он с яростью уставился на Толика.

— Я что, не вместе с тобой хлебал из того бутылька? Да-а, брат, водка кого хочешь инвалидом сделает, — согласился с ним Толян, машинально надрывая большой оранжевый конверт, который лежал до этого рядом с документами. — Хоть на ноги, хоть на голову… — он мельком заглянул в коверт и чуть заметно вздрогнул. — А в эти документы не желаешь заглянуть, Василий?

— Не желаю! — огрызнулся тот. Подавись ты ими заодно с остальными. Можешь их себе на память забрать, на обороте можно будет наряды подбивать бумага для черновиков как раз.

— Еще бы, — вновь не стал спорить Толян. — И сувенирчики ничего себе. С водяными знаками, зеленого цвета, шестью степенями защиты и…

— Где? — Шкаф рванул из его рук конверт, запустил в него свою "граблю" и выволок на свет Божий пачку долларов, перехваченную посередине резинкой. — Мать моя, да это же презент от любимого тестя! Не задаром я, видать, подписывал всю эту галиматью, — не обращая внимания на стоявшую рядом в шоке Ольгу, он принялся лихорадочно пересчитывать баксы. — Ровно три тысячи. Детишкам на молочишко, а?

— Не гневи Судьбу, Василий, — предостерег его Толик.