Он подвел Мишель к естественной скамье из упавшей глыбы. Она села рядом с Этаном, не выпуская его руки, даже когда его пальцы разжались.

— А почему перевал Карсона считался трудным? — спросила она, стремясь обрести спокойную уверенность в звуках его голоса.

Этан прислонился спиной к стене, обнял Мишель за плечи и придвинул к себе.

— Зимой сугробы там достигали двадцати футов в высоту. Ветры били, словно мокрым хлыстом. Холод был дикий, пронизывал и тело, и мозг. Слава Богу, у моего мустанга было побольше ума, чем у меня. Каким-то чудом мне удавалось каждый раз спасать свою «мочила».

— Что это такое?

— Испанское название сумки. Это кожаный прямо угольник с четырьмя «кантинас» — карманами для почты.

Сумку перекидывали через особое, облегченное седло, которым мы пользовались, и быстро снимали, как только мы меняли лошадей. Обычно на такую смену давали всего пару минут, но мы справлялись быстрее.

Мишель знала, что тонкие провода, протянувшиеся по столбам через всю страну, смогли сделать то, чего не удалось суровой погоде и воинственным индейцам, — положить конец «Верховому экспрессу». Но за полтора года почтовая служба и ее всадники завоевали уважение всей Америки, и одним из таких всадников был Этан Стоун.

— Наверное, тебе было всего шестнадцать, когда «Экспресс» перестал существовать, — заметила она. — Что же ты делал потом?

— Мне удалось скопить немного денег — пятьдесят долларов в месяц было неплохой платой, и я направился на восток. У меня были кое-какие мысли насчет школы, но вместо школы я попал на войну.

— Но ты же был еще ребенком!

Ее возглас тронул Этана, казалось, Мишель пыталась защитить его от прошлых страданий.

— Мне было почти семнадцать, — напомнил Этан. — В армии тогда служило немало ребят младше меня.

— Тебе надо было закончить школу.

— Жаль, там не было тебя — чтобы позаботиться обо мне.

Мишель прижалась щекой к плечу Этана. Их пальцы переплелись. Мишель пожалела, что в темноте не видит его улыбку.

— Мне было всего десять лет. Ты не обратил бы на меня внимания.

Этан задумался, справедливы ли ее слова. Возможно, в детстве Мишель вела себя менее настойчиво и еще не умела отстаивать свою правоту с помощью железной логики. Зато, наверное, Мишель непрестанно путалась бы под его ногами. Этан решил, что она всю жизнь умудрялась привлекать к себе внимание других людей.

— И что же ты делал в армии?

— Неужели тебе так важно знать подробности моей жизни? — со смехом поинтересовался Этан.

На глаза Мишель навернулись слезы. Прошла минута, прежде чем она смогла ответить.

— Да, — серьезно прошептала она. — Я хочу знать все. Не хочу, чтобы мы остались чужими теперь, когда мы… когда нас… — Она попыталась отстраниться, чтобы Этан не ощутил ее сдавленных рыданий.

Он привлек ее ближе.

— Правильно, — кивнул он, зарывшись губами в ее волосы и целуя макушку. — Что ты хочешь узнать?

— Расскажи, что ты там делал, — повторила Мишель. — Может, готовил еду для солдат или был разведчиком, а может, сражался на передовой?

— Ни то, ни другое, ни третье, хотя, полагаю, больше всего моя работа походила на разведку. Чаще всего мне приходилось готовить взрывы. — Этан понял, что его слова изумили Мишель. — Чему же ты удивилась? Должно быть, ты не раз размышляла о том, где я научился взрыв ному делу.