– Да, – медленно согласился Армстронг. – Та штука, которую рыжий держал в руке, когда стоял у двери. Она напоминала фонарь. Но кто, скажите на милость, будет стоять за дверью с фонариком на изготовку? Это нелепо. Тем не менее он держал его так, как держат оружие. – Армстронг взглянул на Хансена: – Мне кажется, у него был газовый баллончик.

Хансен кивнул:

– Согласен. – Он облизал тонкие губы. – Я могу строить предположения об этом оружии только на основе известных фактов, пусть даже они не совсем обычны. Но я никогда не поверю, что подобная штука – некое абсолютно неизвестное приспособление. Я пришел к выводу, что мы видели карманный газовый баллончик. Поэтому вчера днем я позвонил доктору Лоури и спросил, знает ли он какой-нибудь газ, способный вызвать тромбоз сосудов сердца.

– И что он ответил?

– Он ответил, что сама мысль об этом абсурдна.

– Ну вот, мы снова в тупике, – проворчал Армстронг.

– Он дает по десять долларов за каждое свое слово, и слов было немало, что такого газа не существует. – Снова облизав губы, Хансен добавил: – Но…

– Не тяните, Хансен? Вы не давали обет молчания?

– Но газовый раздражитель, достаточно мощный, чтобы вызвать дыхательные спазмы, в принципе мог стать причиной смерти человека с определенной стадией тромбоза. Пульс у жертвы учащается до неимоверной частоты и как поршнем загоняет тромб прямо в сердце.

– Ни черта это нам не даст, – заявил Армстронг, снова откидываясь в кресле. – Я своими глазами видел, как загнулся Мэндл. Он ни разу не кашлянул.

– Знаю. Я поинтересовался. Я также присутствовал на вскрытии тела Маршала. Так вот, он не вдыхал ни газ, ни что-либо другое, что оставило бы следы в его легких. Кроме того, у него не было судорог – это установлено.

– И мы опять вернулись к исходной точке. Газовый баллончик рыжего, оказывается, вовсе не газовый. – Кустистые брови Армстронга сошлись вместе. – Сдается мне, мы заплутали в трех соснах.

– С вас сто долларов, – напомнил Хансен. – Надо торопиться получить свои деньги, пока клиент не загнулся.

Армстронг встал, отсчитал деньги.

– Дайте срок, и я выберусь из этого тупика, даже если придется рискнуть своей шеей. Хотя, надеюсь, когда я получу от вас все досье, я смогу проложить другой путь. Но для этого мне нужна информация – и чем раньше, тем лучше.

– Это уж моя работа, – сказал Хансен. – И, поверьте, я не сижу сложа руки. У меня есть кое-какие соображения.

Армстронг уже наполовину открыл дверь, но задержался.

– Не откажетесь сообщить? – спросил он.

– Дело в корреляции. Эти ребята обшарили ваш дом и лабораторию не просто так. Они что-то искали, хотя мы и не знаем, что именно. Если кто-то из вашего списка тоже подвергся обыску или был убит, это станет для меня отличным указателем. Сейчас я отрабатываю эту версию.

– Вы тратите время впустую. – Армстронг с интересом наблюдал, как Хансен открыл рот, а затем закрыл его, не сказав ни слова. – Этой версией я уже сыт по горло. Почему? А потому, что я понял – ФБР знает, что у меня искали, но предпочитает молчать. И еще они знают, что этого у меня быть не могло…

– Значит, они просто гнусные, мерзкие вруны! – Хансен почесал лоб. – Черт побери! С каждой минутой мы погружаемся все глубже и глубже и даже не знаем – во что!

Смиренно ссутулив широкую спину, Армстронг закрыл дверь и направился домой.