— Ну, капо не такой уж большой начальник, говори смело.

— Он мне все рассказывает, что он коммунист и что хочет связаться с нашими русскими.

— Ну, и что же?

— Как — что же? — У Демки от удивления округлились глаза.— Он же хочет сотворить вам какое-то зло. Завтра в карьере он будет передавать листовки.

— Какие еще листовки? Кому? — строго спросил комендант.

— Я не знаю. Он сказал, что имеет несколько листовок специально для русских.

— Ты видел эти листовки?

— Нет, не видел. Он только завтра даст их мне, чтобы я передал своим. А я не знаю, кому передать. Он не сказал еще кому.

— Минуточку...-— Раух подошел к телефону и набрал какой-то номер.

Если бы Демка понимал по-немецки, он услышал бы вот что:

— Иоганн? Говорит Раух. Ты давал капо второго блока какое-нибудь задание, связанное с листовками? Нет? Странная история.

Начальник политического отдела долго себя ждать не заставил — явился к коменданту. Они сели на диван вдали от Демки и разговаривали там вполголоса. Выслушав коменданта, гестаповец спросил:

— Видишь, как ты ошибся?

— Но, может быть, он решил сам проявить инициативу?

— Этого не может быть. Я предупреждал его: ни шагу без наших указаний.

— Что ты предлагаешь?

— Его надо устранить. Типичный оборотень...

— Вот так и была решена судьба Пана з Варшавы. Он был схвачен сегодня с листовками в кармане...— сказал Степан Степанович.

— Слушай, а я думал, Демка заодно с капо,— растерянно сказал Баранников.

— Да что ты! — улыбнулся Степан Степанович.— Хороший парень. Наш.

Сейчас он больше ничего не мог сказать. И только вечером, уже в бараке, Баранников узнал от него историю парнишки.

...Рос Демка как трава на дороге. Отца своего он в глаза не видел. Мать работала нянькой в больнице, уходила из дому ранним утром и возвращалась затемно. С десятилетнего возраста парень был предоставлен самому себе, и домом для него была улица, где он чувствовал себя полноправным хозяином и грозой всех ребят. Учение давалось ему трудно, но все же из класса в класс он как-то переползал. Дважды его исключали из школы за хулиганство. Последний раз — перед самой войной...

Когда фашисты захватили город, где жил Демка, парень совсем от дома отбился. Мать за несколько дней до прихода немцев уехала к больной сестре в деревню и почему-то не возвращалась. Демка устроился уборщиком в столовую для немецких солдат и жил в каморке при кухне. Вскоре его угнали в Германию. Он стал работать батраком у богатого крестьянина.

Однажды хозяин ударил его кнутом за то, что он медленно запрягал лошадь. Демка вырвал у хозяина кнут и так исхлестал его, что тот попал в больницу. А Демку увезли в полицию...

Когда Демку, до полусмерти избитого, привезли в лагерь и швырнули во второй блок, Степан Степанович забрал его к себе на нары, выходил и потом помогал ему освоиться в этой страшной жизни. Но знавший родительской ласки, Демка всем сердцем привязался к Степану Степановичу и готов был за него перегрызть горло кому угодно...

Между прочим, с того дня, когда схватили Пана з Варшавы, Демка стал личным осведомителем начальника политического отдела лагеря и начал снабжать гестаповца информацией, которую готовили товарищ Алексей, Степан Степанович, а позднее и Баранников.

5

Устранение Пана з Варшавы благотворно подействовало на штурмана Грушко. Оп как-то сразу успокоился и вскоре начал выполнять поручения подпольной организации.