— Я подумаю об этом. В том, что вы говорите, есть резон. Типографию нашли?

— Человек с листовками, которого мы арестовали, надо думать, знает все и о типографии.

Теперь молчали оба. Лейт демонстративно посмотрел на часы.

— Если у вас ко мне вопросов больше нет, я пойду к себе. Сейчас начнут доставлять арестованных.

— Желаю успеха.

Майор Лейт ушел. Генерал Зигмаль снова вернулся к карте:

— Как видно, прочной уверенности, что бунтовщики останутся без вожаков, у нас нет. Мы должны ориентироваться на худшее. Задача остается прежней — уничтожать по тысяче человек в сутки. Всего здесь около пятнадцати тысяч. По имеющимся данным, бунт они готовят примерно на десятое—двенадцатое апреля. В нашем распоряжении восемь — десять суток. Таким образом, против нас останется пять-шесть тысяч бандитов. Ничего особенно страшного. Давайте установим точно наши силы...

23

Уже третий день Отто прятался в пещере, в которой жил Баранников. Ему сбрили усы. Примелькавшуюся всем синюю выгоревшую брезентовую куртку сменили на лагерную полосатую, и не так-то просто было обнаружить Отто среди тысяч людей, которых страдания сделали так похожими друг на друга. Гестаповцы дважды приходили в пещеру и, медленно двигаясь среди спящих, освещали их яркими фонарями — искали Отто. Тем временем друзья готовили его перевод в санитарный бункер в качестве больного. Туда гестаповцы предпочитали не заглядывать вовсе.

В первую же ночь Баранников лег рядом с Отто, и они, прижавшись друг к другу, шепотом проговорили несколько часов.

— Раньше мы действовали по принципу: «Осторожность и еще раз осторожность»,— шептал Отто,— теперь каш девиз: «Осторожность плюс наступление». Пришло то время, когда мы в силах по крайней мере хотя бы остановить палачей. Над Берлином нависли ваши войска. Здесь у них на плечах американцы. Если мы выступим всей массой, палачи отступят. Не вести же им против нас войну, не до этого им...

— Но мы безоружны,— сказал Баранников.

Отто сжал его руку:

— Есть и оружие. Немного, но есть. Даже гранаты.

— А если они все-таки вызовут сюда войска?

Отто помолчал и ответил:

— Тогда умрем с честью, умрем в борьбе, как положено коммунистам.— Он подумал и продолжал: — Ты знаешь, они на днях убили нашего Тельмана. В Бухенвальде. Тайком. Убили и сожгли в крематории. Они сделали это, потому что дела их плохи и они нас боятся. А мы не боимся. Мы ежедневно выпускаем листовки о положении на фронте и о наших задачах. Во всех пещерах созданы комитеты действия. С нами много ваших замечательных товарищей. — Отто опять помолчал.— Хорошо, что ты здесь.

— Со мной еще двое, на которых можно положиться,— сказал Баранников: — француз и чех.

— Знаю. Француза надо переправить в седьмую пещеру. Там много его соотечественников, а чеха оставь возле себя. Да, чуть не забыл — насчет парнишки, который был при вас. Мы пока устроили его в команду, обслуживающую крематорий. Нужен он тебе?

— Я был бы за него спокойней,— сказал Баранников.

— Тогда при первой возможности его перебросят сюда.

— Что нам нужно делать?

— На ближайшие дни задача одна — сохранять людей от гибели. О вашем месте в восстании тебе сообщат...

На другой день Отто перевели в санитарный бункер. Он ушел вместе с утренней сменой. Баранников видел, как в проходной штольне Отто и его друзья выбрались из потока и исчезли в боковом проходе.

Баранников вошел в цех и удивился тишине, которая там была.

— Нет тока, станки стоят,— сообщил Антек.