Ты сделала это, сказала она себе самой. Ты это сделала.

Последние два года Тесс постоянно убегала, сжимая ручку своей четырехлетней дочери и пытаясь убедить Саманту, что все будет хорошо. Она меняла имена, как перчатки, а новые адреса – как запчасти для автомобилей. Но ей никогда так и не удалось по-настоящему оторваться от преследования. Поздними вечерами Тесс сидела на краю кроватки своей дочери, гладила ее длинные светлые локоны и смотрела на шкаф глазами человека, которому нечего терять.

Она знала, какие монстры могут прятаться в стенном шкафу. Она видела фото того, что они могут совершить, сделанные на месте преступлений. Три недели назад ее личный монстр сбежал из тюрьмы особого режима, забив до смерти двух охранников меньше чем за пару минут.

Тесс позвонила лейтенанту Лэнсу Диффорду. Тот позвонил Винсенту. Колеса закрутились. Тесс Уильямс спрятала Саманту, а потом уехала куда глаза глядят. А затем уехала еще дальше.

Сначала она ехала на поезде, который шел по полям, покрытым волнами зеленой травы, мимо металлических конструкций индустриальных городов. Потом пересела на самолет и пролетела над всей страной, как будто это могло помочь ей забыть. Ее путь был так далек, что она оставила осень далеко позади и вернулась в лето.

Приземление в Финиксе походило на высадку в лунный кратер – все было покрыто красноватой пылью и обрамлено голубоватыми горами, виднеющимися на горизонте. Тесс никогда в жизни не видела пальм – здесь они стояли вдоль всех дорог. Она никогда не видела кактусов – здесь они покрывали землю как отряды армии захватчиков.

Автобус вез ее в глубь незнакомой местности. Красные холмы исчезли, а солнце стало еще яростнее. Таблички с названиями городов сменились объявлениями:

ТЕРРИТОРИЯ ФЕДЕРАЛЬНОЙ ТЮРЬМЫ

КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ БРАТЬ ПОПУТЧИКОВ

Красный и коричневый цвета постепенно исчезли, и автобус, наконец, выкатился на территорию цвета жженого янтаря и выгоревшей зелени. Горы больше не напоминали добрых дедушек. В этой странной и безжалостной части Южной Аризоны даже холмы, казалось, подвергались пыткам со стороны бульдозеров и карьерных самосвалов.

Это была земля, где, обернувшись, можно увидеть настоящий загон для скота: где ящерицы прекрасны, а койоты очень милы. Это была земля, на которой тепличные розы выгорали, а шипастые кактусы цвели буйным цветом.

И эта земля была прекрасна.

Тесс выбралась из кровати. Двигалась она медленно – левая нога у нее онемела, и шрам напоминал о себе фантомной болью. Левая кисть тоже побаливала – она была украшена несколькими глубокими царапинами. Хотя женщина видела, что ничего серьезного не произошло – отец в свое время научил ее определять переломы. По сравнению со всем остальным поцарапанная кисть не стоила ее внимания.

Она повернулась к постели и стала автоматически убирать ее, натягивая углы и разглаживая одеяло с армейской аккуратностью.

Четвертак должен легко отскакивать от поверхности этой кровати, Тереза. Молодость не извиняет небрежности. Надо все время стараться быть лучше и лучше.

Тесс поймала себя на том, что отворачивает простыню поверх легкого одеяла, и впилась пальцами себе в ладони. Резким движением сбросила одеяло на пол.

– Сегодня утром я не буду заправлять кровать, – сказала она пустой комнате. – Это мое решение.

Она больше не будет прибираться и мыть посуду или оттирать полы. Она слишком хорошо запомнила запах аммиака, когда мыла окна, натирала дверные ручки и перила. Она любила этот резковатый запах, который ассоциировался у нее с чистотой.