Молодой паренек в штатском соскреб в пробирку красный снег, вставил пробку, пометил вещественное доказательство маркером и спрятал в чемоданчик. Потом, следуя жесту криминаль-инспектора, отыскал закатившийся под ларек картонный стаканчик, подцепил пинцетом и уложил в пакет, на котором тоже поставил номер и спрятал. Потом так же методично перешел к огромной решетчатой урне и принялся столь же аккуратно изымать, упаковывать и нумеровать лежащие сверху стаканчики… Вернер подошел и что-то сказал: очевидно, чтобы обращал внимание на следы помады. Потом вернулся к коренастому сержанту и помог отжать дверь.

«Скорая помощь» аккуратно пробралась сквозь толпу и скрылась в конце бульвара. Зеваки стали расходиться, оживленно обсуждая происшедшее.

– Женщине стало плохо, – информировали очевидцы тех, кто подошел позже. – Молодая, красивая, и вдруг потеряла сознание…

– Прямо упала?!

– Да, вот здесь, возле скамейки. Видно, сесть хотела…

Люди везде одинаковы. Такие же разговоры в похожей ситуации можно услышать и в Москве, и в Париже, и в Лондоне… Если бы составленный неизвестными злодеями коварный план удался, это бы меня увезла «скорая помощь», только подставная, а не настоящая, и не в больницу, а неизвестно куда…И это обо мне бы судачили добропорядочные венцы и отдыхающие иностранцы. Но в больницу везли Ирену. Не рой другому яму… Хотя непонятно: как ей все же досталась моя порция отравы?

Толпа любопытных рассеялась. Эксперты производили осмотр внутри ларька.

– Вам придется проехать со мной в комиссариат, герр Сергеев, – сухо сказал инспектор Вернер.

Мы снова сидим в кабинете криминаль-инспектора. Усы его воинственно встопорщены. На этот раз он не только не угощает меня кофе, но и вместо дружеской беседы ведет довольно строгий допрос, хотя пока еще без методов «третьей степени». Думаю, до них дело не дойдет: я уже сообщил в посольство, где нахожусь. При необходимости тут мигом окажется и консул, и самые квалифицированные венские адвокаты. Полицейский это прекрасно понимает.

– Не совсем так, герр Вернер. Ту порцию глинтвейна, которая предназначалась мне, я предложил Ирене, но она уронила стакан. Однако каким-то образом препарат оказался и в следующем стакане, который я купил ей после этого. Вы же взяли образцы – наверняка и в моем, и в ее стакане обнаружатся следы мексола…

Инспектор бросает на меня быстрый взгляд.

– Мексола? Гм… Почему именно мексола?

– Потому что именно мексолом был отравлен наш сотрудник Торшин! – говорю я и вовремя прикусываю язык, чтобы не добавить, что это наиболее эффективный психотропный препарат, который в настоящее время находится на вооружении многих спецслужб. Все же столь специфические знания явно не входят в компетенцию специалиста «Росавиакосмоса»!

Инспектор Вернер испытующе смотрит мне в глаза, будто пытается загипнотизировать.

– В вашем глинтвейне действительно содержался мексол, герр Сергеев. А вот в стаканчике госпожи Касторски его следов не найдено…

Он мастерски выдерживал паузу. По тону можно понять, что там найдено что-то другое.