Словно послушавшись, в чем Алексия, впрочем, очень сомневалась, он внезапно сменил тактику и крепко прижал ее к себе. Уткнулся лицом ей в шею и глубоко вздохнул. Его широкая грудь вздымалась, и Алексия поднималась и опускалась вместе с ней. Ей казалось, что она плывет по волнам.

Затем он легонько, с удивительной нежностью отстранил ее, стянул с нее панталоны и стал гладить ее немножко округлившийся живот.

— Так, значит, душекрад? Вот кого мы ждем?

Алексия стала слегка извиваться, стараясь вернуть его к привычной, более решительной манере. Она, конечно, никогда не призналась бы в этом вслух, но ей нравилось, когда муж делался страстным до грубости.

— На одной из тех римских табличек его назвали «ловцом кож».

Коналл помолчал, задумчиво глядя на нее:

— Нет, такого я никогда не слышал. Ну да ведь я не такой и старый.

— Вампирам он не дает покоя.

— Пошел по стопам своей матери, щенок! Это просто очаровательно.

Большие ладони оборотня с неожиданным энтузиазмом переместились выше.

— Что это ты? — недоуменно спросила Алексия.

— Хочу кое-что выяснить. Оценить прирост в размерах.

— Вот уж не знаю, какой прирост ты обнаружишь, — заметила она, — при том что размер у них с самого начала был более чем солидный.

— О, я уверен, что справлюсь с этой задачей.

— У каждого должна быть цель в жизни, — согласилась жена, и голос у нее слегка дрогнул.

— А чтобы оценить изменения в полной мере, мне придется задействовать все имеющиеся в моем арсенале инструменты.

Прозвучавший намек означал, что Коналл намеревается пустить в ход уже не руки, а рот.

Надо признать, что Алексия немедленно напрочь утратила желание символически протестовать — вместе со способностью ровно дышать. И поскольку рот у ее мужа был занят, а говорить с полным ртом не годится даже оборотням, она решила, что на этом разговор можно закончить. И он закончился — во всяком случае, пока.