Серефин не пресекал напряженные шепотки и не стал объяснять, как умер его отец. Чем еще больше искушал судьбу. В Транавии всегда велась грязная политика. Очень, очень грязная.

– Там целое собрание, – тихо ответил Кацпер.

Серефин кивнул, даже не потрудившись сесть. Он ожидал этого от славок, которые поддерживали его отца.

– И в их числе ксеши Руминский, – продолжил Кацпер.

Поморщившись, Серефин наконец поднялся с дивана, а затем прокусил палец, чтобы зажечь несколько свечей с помощью магии крови, и медленно вытер руку.

Семья Жанеты уже несколько месяцев требовала ответов. Но Серефин все еще не знал, что им сказать. Не говорить же: «О, мне так жаль, но она оказалась предательницей, и Черный Стервятник решил, что ей самое место среди его сородичей. Это так трагично и нелепо. Но ничего не поделаешь!»

Тревога, словно гнойник, зрела у него под кожей. Да, Жанета предала его, и это привело к смерти, но заслужила ли она ту ужасную участь, что выбрал для нее Малахия?

– Ты невероятно спокоен, – заметил Кацпер.

– А что они смогут сделать? Повесить меня? Закрыть в подземелье и выбросить от него ключи?

Уныло вздохнув, Кацпер опустил плечи.

– Ненавижу, когда ты ведешь себя так пораженчески, – пробормотал он, проходя мимо Серефина, чтобы добраться до его спальни.

– Куда это ты собрался? – спросил хозяин покоев. Он обвел внимательным взглядом бутылки в шкафу, а затем вытащил оттуда чудесным образом нетронутую бутылку водки. – И я не веду себя пораженчески, – пробормотал Серефин. – Я прагматик. Реалист. А происходящее было неизбежно.

– Переворот не неизбежность, – огрызнулся из глубины спальни Кацпер. Он там что, вещи собирал? – Если бы ты повесил эту проклятую клиричку, вместо того чтобы втягивать ее, как и всю страну, в хаос, ничего этого не случилось бы. Так что неудивительно, что у нас под носом обсуждают переворот. Неужели ты хочешь закончить, как твой отец?

Серефин вздрогнул. А затем сделал большой глоток. Ему снились не только мотыльки и кровь, но и тело отца у его ног. Да, не он нанес смертельный удар, но и вины своей не умалял.

– Нет, – прошептал он, отгоняя бледного мотылька от пламени свечи.

– Нет. Ты этого не хочешь.

«Но это, скорее всего, неизбежно», – мрачно подумал Серефин, понимая, что Кацпер не обрадовался бы, услышав это.

– Половину твоей одежды сожрала моль. – В голосе Кацпера прозвучало отчаяние.

В тот же момент двери в покои распахнулись настежь, и Серефин быстро протянул руку к книге заклинаний. По венам заструился адреналин. Но через мгновение его плечи расслабились, а с губ сорвался вздох. Это оказалась лишь Остия.

– О, ты не спишь, – спокойно объявила она.

– Запри двери.

Она послушно выполнила просьбу Серефина.

– Я рассказал ему о происходящем, но он продолжает пить! – возмутился Кацпер.

Серефин протянул подруге бутылку водки, так что когда Кацпер выглянул из спальни, то увидел, как Остия приняла ее и сделала глоток.

Она подмигнула Серефину, на мгновение дольше обычного прикрыв свой единственный глаз.

– Да иди уже сюда, Кацпер, – сказал Серефин.

Тот громко фыркнул и вновь появился в дверном проеме.

– Они уже давно устраивают собрания?

– Нет.