Она испуганно обернулась и увидела Сигфрида в длинном пальто, он, сгорбившись, стоял рядом. Сигфрид протянул руку и едва ощутимо прикоснулся к ее запястью. Марта осторожно отстранилась.

Он чуть придвинулся, она попятилась; постепенно шаги ее становились шире. Перед глазами стояли хохочущие, насмехающиеся лица.

Она сорвалась с места и мерным шагом, не быстро, но упрямо зашагала по улице, мимо кладбища. Сумочка осталась внутри, с волос соскользнула заколка. Марта видела, как та, сверкнув, упала на тротуар, но она не остановилась.

Голова гудела, мешая мыслить отчетливо. Когда Марта переходила улицу, ей засигналил грузовик. Окружающие звуки оглушали, колеса автобуса визжали по асфальту, а крик чайки над головой заставил ее содрогнуться. Откуда-то вынырнула машина, Марта отскочила, водитель ослепил ее фарами и погрозил кулаком.

Глупая ты, глупая, – с укором думала она. – И что только люди про тебя подумают?

Норино белье не взяла. Как же я теперь его постираю?

Клайв Фолдс теперь ни за что не возьмет меня на работу.

Я так и не объяснила, как пользоваться читательской таблицей.

Возвращаться было стыдно. Нахохлившись, она прибавила шаг, без сумочки на плече идти было непривычно легко.

Брызнул мелкий, колючий дождик, капли становились все крупнее, и она вытирала их ладонями. Сбоку подкатил автобус, водитель открыл двери. Марта не знала, куда он идет, и колебалась. Сунула руку в карман, нащупала мелочь.

– Садиться будете, дорогуша? – окликнул ее водитель.

Марта неподвижно наблюдала за людьми на тротуаре. Женщина в полупрозрачном целлофановом макинтоше вприпрыжку неслась за спаниелем породы кинг-чарльз; возвращающиеся домой школьники смеялись и пихали друг друга локтями. Марте пришло в голову, что среди них могут быть Уилл и Роуз, и, чтобы не встретиться с ними в таком состоянии, поспешно запрыгнула в салон.

– Вам куда, дорогуша? – спросил водитель.

– В Малтсборо, пожалуйста.

– В один конец?

– Ммм, да.

Двери с шипением закрылись, автобус тронулся.

Опустив голову, она пробралась в заднюю часть салона и плюхнулась на то самое сиденье, на котором они с Уиллом и Роуз ехали накануне. На запотевшем стекле кто-то нарисовал сердечко.

По щеке заструилась горячая слеза, и она досадливо ее смахнула. За те годы, что ей пришлось ухаживать за родителями, она прекрасно натренировала выдержку.

Отец к концу жизни уменьшился в размерах, но все равно был метр восемьдесят с лишним. Чтобы помочь ему подняться по лестнице и лечь в постель, Марте приходилось напрягать все силы. От монотонности существования: завтрак, утренние новости по телевизору, одни и те же изо дня в день радиошоу, приготовление кофе и свежей выпечки – она пряталась за толстой скорлупой. В обед они вместе смотрели новости, подкрепляясь бутербродами с ветчиной (их тоже, конечно, делала она). Затем после просмотра нескольких викторин Томас и Бетти предавались долгому дневному сну, а Марта сметала пыль и драила дом. Потом наставала пора готовить ужин, как правило, что-нибудь традиционное – говядину с картошкой, стейк, пирог с почками. Потом они недолго читали энциклопедию и снова смотрели новости и телевикторины. Она набирала им ванну, помогала каждому помыться, потом почистить зубы и лечь. Свет в доме гас, и уже не было смысла заниматься чем-то своим, так что она тоже отходила ко сну.

Она и не заметила, когда родительские потребности задавили на корню ее собственные интересы – так заполоняет сад рейнутрия японская. Она просто добросовестно исполняла свой дочерний долг.

Теперь она поняла: ради того, чтобы им было хорошо, она отказалась от собственного шанса на счастье.

Она раскрыла блокнот и уставилась на зеленые галочки, желтые звезды и красные точки – вечные напоминания о том, что ее удел – помогать другим.