Разбивание глиняного горшка на первый взгляд кажется всего лишь яркой иллюстрацией пророчества Иеремии. Но едва ли можно поверить, будто его вышеупомянутая аудитория отличалась такой неимоверной глупостью, что ей требовалась подобная иллюстрация, чтобы уловить смысл его слов. Разрушение Иерусалима предсказывалось неоднократно и раньше, без всякого разбивания бутылок. Следовательно, цель этой демонстрации была иной. Иеремия хотел, чтобы люди не просто слушали, он хотел приковать их внимание к себе, заставить насторожиться.

Глиняный кувшин был только одним из предметов реквизита, которыми пользовался Иеремия. Как-то раз он появился на улицах Иерусалима с «узами и ярмом» на шее, то есть в воловьей упряжи. Смысл в этом маскараде был следующий: «Подклоните выю свою под ярмо царя Вавилонского и служите ему и народу его — и будете живы». Наглядность могла быть впечатляющей, но, собственно, она не требовалась. Иеремия не впервые призывал подчиниться Вавилону. Он часто выражал мнение, что «кто останется в этом городе, тот умрет от меча и голода и моровой язвы; а кто выйдет и предастся Халдеям, осаждающим вас, тот будет жив, и душа его будет ему вместо добычи». Но на этот раз он решил сопроводить свое предупреждение рекламным трюком. Он был известным человеком в Иерусалиме — и у входа во Храм, и у ворот дворца. Ярмо на шее придало особый аромат его уже несколько приевшейся манере пророчествовать и привлекло толпу больше обычной и полную любопытства.

Библия свидетельствует об успешности этого трюка. Большая толпа, собравшаяся смотреть и слушать, побудила врагов Иеремии принять меры, и вскоре они появились на месте действия. Среди них был лжепророк Анания, сын Азура, который набросился на пророка с кулаками. «Пред глазами священников и пред глазами всего народа» он сокрушил ярмо. Этот инцидент, несомненно, еще больше содействовал распространению идей Иеремии.

Сегодня реквизит Иеремии может показаться нам несколько наивным, особенно если сравним его с изощренными приемами, к которым прибегают современные рекламные агентства и имиджмейкеры. Но весьма сомнительно, чтобы Иеремия вообще пожелал соревноваться с ними в изощренности. Иеремию интересовало только распространение его идей, и этому он посвятил свою жизнь. Он сам признается, что с радостью предпочел бы тихую жизнь обычного человека, но Слово Господне «было в сердце моем, как бы горящий огонь». Ревностно исполняя свой долг пророка, он терпел много мук от враждебной толпы и восклицал в исступлении страдания: «Проклят день, в который я родился; день, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!» Тем не менее он упорно пророчествовал и выкладывался профессионально, даже если приходилось унижаться до трюков, чтобы собрать публику. Прогуливаться с ярмом на шее, конечно, удовольствие ниже среднего, но этот прием обеспечил ему аудиторию. А когда вокруг собиралась толпа, он произносил проповеди, величие и поэзия которых не имеют себе равных.

Пока Иеремия проповедовал в Иерусалиме, пророк Иезекииль находился в изгнании в земле Халдейской, на берегах реки Ховар. Но если говорить о трюках, то Иеремия и в подметки Иезекиилю не годился. Наоборот, Иезекииль мог бы научить Иеремию многим приемчикам. Возможно, сам он научился новым профессиональным штучкам у вавилонян. В первой же главе Книги Пророка Иезекииля нам предлагается предварительное знакомство с богатейшей фантазией этого человека, включая клубящийся огонь, крылатую колесницу и сказочных чудовищ. У него были все задатки кинорежиссера калибра Сесила Де Милля с его пышными костюмированными эпопеями на библейские темы. К счастью, жил он в древности и свой талант посвятил пророчествам.

В главе 4 Иезекииль дает волю творческой фантазии и подготавливает свой выход на сцену. Он берет кирпич и наносит на него миниатюрное изображение Иерусалима. Затем он устраивает вокруг города осаду, с большим вниманием отнесясь к мельчайшим деталям, включая крепостные валы и стенобитные машины.