|
Поэтому данное особенное состояние стали называть «парадоксальным сном». Тело одновременно и не управляется сознанием, и словно готовится к каким-то действиям. Эти действия, разумеется, кажутся во сне очень важными, и, если разбудить спящего в фазе парадоксального сна, он сможет вспомнить то, что ему снилось, во всех подробностях. Когда спящих будят спустя несколько минут после того, как эта фаза сна закончилась, они смутно припоминают лишь обрывки сновидений. Разбуженные, через десять и более минут, своих снов не помнят и считают, что им ничего не снилось. Вот почему некоторые люди утверждают, что им никогда ничего не снится, хотя все мы видим сны четыре или пять раз за ночь. Эти люди просыпаются, пребывая в фазе обычного сна, который проходит без сновидений. Как правило, если мы просыпаемся сами по себе, мы не помним того, что нам снилось. Если же разбудить нас внезапно звонком телефона или будильника, повысится вероятность того, что мы очнёмся на половине сновидения и будем помнить, что происходило с нами во сне.
Сны не длятся, как некогда думали, одно мгновение. Когда в ходе экспериментов спящих будили в начале фазы парадоксального сна, они рассказывали о том, что видели лишь короткие сны. Когда их будили ближе к концу этой фазы, их сны оказывались более длинными. Отсюда можно сделать вывод, что полтора часа парадоксального сна — это и полтора часа сновидений. Иначе говоря, за свою жизнь мы видим сны в среднем на протяжении 35 тысяч часов. Лишь благодаря этим снам «компьютер» в нашем черепе способен исправно работать и адекватно воспринимать непростую действительность.
СТАРЕНИЕ — Срок жизни и способы его продления У всех людей есть общее свойство: ограниченный срок жизни. Каждый из нас рано или поздно понимает, что люди умирают и существование есть лишь краткий миг между светом рождения и тьмой смерти. На личном уровне все мы смотрим в будущее с надеждой, пока мы молоды (нам не терпится повзрослеть), и с отвращением, когда мы старимся (нас ужасает постепенный распад физического тела). С типичной для нашего вида извращённостью мы почти всегда желаем быть либо старше, либо моложе, чем мы есть на самом деле. Но если принимать всякий возраст таким, какой он есть, окажется, что на любом этапе жизнь не столь уж и плоха. Мечтая о том, чтобы стать взрослее, мудрее и опытнее, или тоскуя по вечной юности и борясь с природой за право выглядеть моложе своих лет, мы совершаем серьёзные ошибки. Так мы не сможем жить настоящим, нашим настоящим, и полновесно им наслаждаться. Надежда на будущее и тоска по прошлому — два величайших врага полноценной жизни. Если приглядеться, как следует, к самым успешным представителям нашего общества, окажется, что они шли против всех правил и установок, связанных с возрастом. Они делали то, что хотели, тогда, когда хотели, ничуть не терзая себя мыслями вроде «время моё ограниченно». Они добивались успеха в молодости или становились триумфаторами в старости, жили недолго и бурно или долго и счастливо. Они доказали нам, что жизнью нужно упиваться, что мешкать не следует — и что фраза «слишком поздно» есть всего лишь предрассудок. Старение, как и боль, — это защитный механизм, за который мы должны быть благодарны природе. Как боль предупреждает нас о грозящей телу опасности, так и старение защищает вид от остановки в развитии. С точки зрения наших генов человеческое тело — это временный контейнер, подлежащее уничтожению жилище, которое время от времени следует менять. Одно поколение сменяет другое, и наши гены в различных сочетаниях переселяются из тела в тело. Они всегда готовы адаптироваться к меняющимся внешним условиям, всегда готовы стать частью новых генетических комбинаций, из которых одни приспособлены к изменившимся условиям лучше, другие — хуже. Судя по всему, гены способны поддерживать уровень приспособляемости, необходимый для того, чтобы эволюционный процесс пусть медленно, но продолжался, лишь положив временной предел обновлению клеток организма. |
