– Ну пожалуйста, Суекка, можно нам пойти посмотреть? – взмолилась Гуэрнна, германская пленница с длинными белокурыми косами и неугомонным нравом. Любая работа, пусть даже самая лёгкая, претила её ленивой натуре.

– Я хочу взглянуть на их одежды и лошадей.

– Да что вы все такого сделали, чтобы заслужить право бить баклуши и болтать без умолку? – огрызнулась Суекка. Она частенько ворчала, но при этом отнюдь не была слишком строгой хозяйкой. – Вам хватит недоделанной вышивки до конца года. Я уж не говорю, что вы не рубите дрова и не приносите воду.

– В таком случае шитьё может и подождать! – рассудительно заметила Гуэрнна. – Вы только поглядите на Илану: она так печальна и тиха, когда делает стежки. Наверняка небольшое развлечение способно её пробудить! Вы тоже пойдите и посмотрите вместе с нами, Суекка. Может быть, Эдеко привёз подарки!

– Ничего особенного в ваших римлянах нет. Не больше чем в отаре овец, – ответила Суекка. Но всё же смягчилась. – Ладно, ступайте, поглядите на них, если вам так хочется. А я полюбуюсь на моего неотёсанного муженька, если вспомню, как он выглядит. Но не забывайте, что вы из дома Эдеко, и не пищите, точно несмышлёные цыплята. Не роняйте достоинства, присущего этому месту!

Служанки выбежали из дома, Илана была среди них. Как только она покинула деревянные владения Эдеко, туман в её сознании рассеялся. Вместе со служанками встречать римское посольство собралась целая толпа гуннов. Всем хотелось увидеть римлян, особенно после того, как у великого Аттилы уже перебывали с визитами короли, принцы, генералы и прорицатели. Когда нибудь, безмолвно молилась Илана, здесь появится много римлян и её плену настанет конец.

Она почти сразу узнала Эдеко: он ехал во главе процессии с высоко поднятыми знамёнами из конского волоса. Гунн улыбнулся, увидев свою жену, и эта чуть заметная улыбка подчеркнула трещины на его исполосованном шрамами лице. Следовавший за ним Онегез казался не таким смуглым, однако он так легко держался в седле и ехал с таким удовольствием, что казался большим гунном, чем сами гунны. Последним проскакал прямой и гордый Скилла. Можно было подумать, что, просто посетив империю, он приобрёл новый статус. Когда Скилла устремил на Илану ликующий взгляд, она уловила в нём жажду обладания и смущённо покраснела. В отличие от многих гуннов Скилла не был уродлив, и она не сомневалась в искренности его чувств. Но молодой гунн никак не мог понять, что для неё он остался варваром, виновным в разрушении её родного города, гибели жениха, Тасио, и крахе всех надежд и мечтаний. «Всё это в прошлом, – уговаривал её Скилла. – Теперь ты станешь моей и узнаешь, что такое истинное счастье».

Процессию замыкали римляне. Когда Илана увидела их, у неё немного поднялось настроение. Мужчина, ехавший первым, был облачен в церемониальную старинную тогу. Она догадалась, что это и есть главный посол, возможно министр или сенатор. Остальные римляне, похоже, не занимали важных должностей, но она с жадным интересом рассматривала их и вспоминала о доме. Двое были в придворных одеяниях помощников или переводчиков. А третий, невысокий мужчина, чувствовал себя в толпе гуннов не слишком уверенно и как будто опасался, что его узнают. Она решила, что у первого из переводчиков, прямо сидящего в седле, приятное и дружелюбное лицо. Он глядел не на гуннов, а куда то вдаль, словно не желая никого обижать. Второй переводчик был красив, совсем молод – примерно её ровесник – и одет чуть лучше своего спутника.