|
К сожалению, у сестры императора было на этот счет иное мнение, что Сар без труда определил по ее нахмуренным бровям и поскучневшему лицу. Все-таки сиятельный Константин был слишком слабой приманкой для разборчивой Галлы Плацидии. Магистр это учел, а поэтому явил матроне римского орла, во всем блеске молодости и красоты. Трибун Аэций отвесил сестре императора небрежный поклон и все свое внимание сосредоточил на хозяйке дома, благородной Пульхерии. Такое откровенное пренебрежение задело гордую Плацидию до глубины души, а потому Сар нисколько не сомневался, что она сделает все возможное и невозможное, чтобы заманить орла в силки. Перед светлейшим Аэцием стояла, в общем-то, посильная задача: соблазнить чужую жену и скрасить ей горечь расставания с некогда любимым мужем. Ибо в противном случае капризная дочь Феодосия Великого могла просто проигнорировать призыв венценосного брата и поискать утешения в объятиях какого-нибудь гота или алана. Такого пренебрежения своей волей Гонорий не простил бы ей никогда. А заодно затаил бы злобу на сиятельного Сара, который вышел бы в глазах императора кругом виноватым.
– К мистерии все готово? – тихо спросил магистр у Пульхерии. – Да, – вскинула на него порочные глаза римская матрона. – Нам предстоит великая ночь, несущая спасение Риму. Ночь действительно предстояла беспокойная. Она могла стать первым шагом к спасению империи, но могла и не стать. Магистр Сар отдавал себе отчет в том, что затеял игру рискованную, чреватую многими жертвами. И вполне возможно, что одной из этих жертв станет сын патрикия Руфина, взваливший чудовищную тяжесть на свои широкие плечи.
Орозий сильно нервничал, Сар, наоборот, был абсолютно спокоен. Ночь выдалась как на заказ, лунной и звездной. Возможно, постарался бог Тор, пожелавший порадовать своих почитателей. Все участники предстоящей мистерии уже покинули Барселону. Ибо подобные таинства надлежало творить вдали от городской суеты, под сенью вековых дубов. Магистр не знал, растут ли дубы под небом Испании, но в данную минуту его это заботило менее всего. – Люди готовы? – спросил он у расторопного Фавста. – Пятьсот человек, – с готовностью подтвердил головорез. – Как ты и заказывал, сиятельный магистр. Идти с таким войском, собранным из случайных людей, на аланов лоб в лоб было бы чистейшим безумием. Зато перебить спящих этим подонкам вполне по силам. На всякий случай Сар подстраховался, прихватив на кровавое дело сотню своих клибонариев. Сейчас главным было вовремя добраться до казарм и напасть на аланов раньше, чем готы Сигабера пойдут на штурм дворца Аталава. В противном случае поднятый шум разбудит соплеменников рекса Атакса, и они, чего доброго, похоронят одного из самых умных сановников Римской империи в барселонских катакомбах. Надо отдать должное Орозию: несмотря на сильное волнение и дрожь в конечностях, он уверенно торил путь наемникам Фавста. Зажженные факелы сухо потрескивали над головами убийц, освещая сложенные из камня стены подземного сооружения. Шли заговорщики недолго. Во всяком случае, Сар отсчитал не более полутора тысяч шагов, когда Орозий поднял вдруг руку, призывая всех к осторожности. Магистр прижался спиной к холодным камням, пропуская вперед головорезов. Люди, нанятые Фавстом для кровавого загула, видимо, не в первый раз участвовали в делах подобного рода. Во всяком случае, по лестнице, ведущей вверх, они двигались почти бесшумно. Атака барселонских подонков была столь внезапной и стремительной, что сотни аланов были убиты раньше, чем успели вырваться из сладкой пучины сна. Впрочем, нашлось немало и таких, которые успели взяться за оружие и сейчас дорого продавали свои жизни. Услышав крики и звон стали, Сар обернулся к центенарию Феликсу: – Помоги им. Сотня клибонариев, облаченных в доспехи, железным клином ринулась на растерявшихся аланов. |
