Тудор был моложе Аталава на двадцать лет. И если матерью старшего сына Придияра была римлянка, то Тудор был рожден от готки из рода Балтов, что, безусловно, возвышало его в глазах окружающих. При определенных обстоятельствах он мог бы стать приемлемым кандидатом в верховные вожди как для древингов, так и для готов. Помехами к возвышению Тудора были его молодость и рекс Валия. Но если первая из помех устранялась сама собой с течением времени, то со второй Тудору еще предстояло повозиться.

– Ты отдашь мне его голову, сиятельный Сар, – спокойно сказал рыжий древинг, присаживаясь в предложенное кресло.

Разговор был слишком серьезен, чтобы вести его в присутствии лишних ушей, и потому магистр выслал из комнаты всех посторонних, доверив охрану дверей верному центенарию Феликсу.

– Чью голову? – вежливо полюбопытствовал Сар.

– Голову рекса Сигабера.

Нельзя сказать, что это предложение потрясло магистра до глубины души, но он не предполагал, что юный Тудор так быстро дозреет до столь мудрого решения.

– А что скажет на это рекс Валия?

– Он согласен, – спокойно отозвался Тудор.

– Тогда почему бы вам не устранить Сигабера общими усилиями?

– Мы хотим избежать раскола.

Пожалуй, Сар недооценил юных рексов, хотя не исключено, что за их спинами стоят умудренные прожитыми годами люди в лице жрецов Одина и Велеса. Рекс Сигабер был опасен для готской и древингской знати своей популярностью среди отребья, влившегося в ряды племен во время бесчисленных войн на территории империи. По прикидкам Сара, эти люди, чужие как готам, так и древингам, составляли половину армии варваров. Сигабер, опираясь на этот сброд, мог легко сломать систему взаимоотношений внутри готско-древингского союза, складывавшуюся веками. И это почти наверняка привело бы к большим проблемам внутри племен. В других обстоятельствах подобный расклад устроил бы Сара, ибо исчезал один из самых опасных врагов Римской империи. Однако в этом случае открытым оставался вопрос: в чьи ряды вольются люди, потерявшие вождей? Работать они отвыкли. Отныне их стезя – война и грабеж. Рано или поздно, они уйдут либо к богоудам, коих немало не только в Галлии, но и в Испании, либо к вандалом Гусирекса. Князь Верен рад будет принять из рук патрикия Сара такой подарок.

– Если бы я представлял в Барселоне только себя, высокородный Тудор, то, разумеется, рад был бы помочь брату своей жены. Но я прибыл в Испанию как чиновник Римской империи и вынужден защищать ее интересы.

Чуть заметная усмешка скользнула по пухлым губам Тудора. Похоже, этот юнец если не знал, то догадывался о той роли, которую сыграл Сар в судьбе его старшего брата.

– Однажды ты уже помог мне, магистр, – спокойно сказал Тудор. – Ты спас жизнь и вернул свободу не только мне, но и моей матери. Соратники моего отца и отца Валии объявили тебя предателем. Возможно, они правы. Но это не вся правда, во всяком случае для Валии и для меня. Без твоего вмешательства нас ждала участь рабов где-нибудь в Африке. Ты помог нам стать воинами, и я этого не забыл. Как не забыл и того, что мой старший брат Аталав не сделал ровным счетом ничего, чтобы вырвать или выкупить из неволи меня и мою мать. Боюсь, что он просто забыл о нашем существовании.

Сар был поражен. Собственно, он никогда не предавал большого значения своему тогдашнему поступку. Он выкупил детей и женщин из плена, заплатив за них немалые деньги, без всякого расчета, просто для того, чтобы оправдаться в собственных глазах.