Олтмен поднял заплаканное лицо и дико взглянул на меня.

— Но ты же сказал, вы оба свидетели, что я не собирался убивать.

— Правильно, Тео. — Я подавил внезапное желание подойти и врезать ему между глаз. — Это самооборона. С ней проблем не будет. Нам нужно срочно придумать причину для полиции.

— Почему просто не сказать правду? — спросил Тео.

— Хочешь, чтобы записи о твоей интимной жизни с Флер стали доказательствами в суде и все их прослушали? — рявкнул я.

Он поежился:

— Нет!

— И я хочу быть замешанным не больше него, — торопливо сказал Монахан. — Догадываюсь, что и вы тоже, Холман.

— Возможно, подойдет такой вариант… — сказал я. — Между вами стояла кровь, Тео. Вражда из-за Флер, этого признания не избежать. Когда-то вы были на ней женаты и все еще любите ее. Линдерман недавно в нее влюбился и хотел жениться. Вы категорически возражали, посчитав, что он недостаточно хорош для нее из-за образа его жизни. — Я бросил взгляд на Шона. — Майкл имел собственный доход или полагался на старика?

— Он получал деньги из траста, который основал для него старик, когда Майклу исполнился двадцать один, — ответил Монахан. — Но старик все еще может отменить траст в любое время.

— Замечательно! — сказал я. — Тео, ты угрожал отправиться к его отцу и сообщить о развратной жизни сына, если тот не бросит идею жениться на Флер. Дошло до открытых угроз друг другу. Двое ваших друзей, я и Монахан, подумали, что ситуацию может разрешить личная встреча. Встречу назначили на сегодня, здесь, в моем доме. Первыми приехали Майкл и Монахан. Я заметил, как оттопырен его карман, и заставил отдать пистолет. Затем вынул патроны и положил пистолет на крышку бара. Ты появился позже. Спор перерос в ссору — вы оба кричали как сумасшедшие…

Потом Майкл решил тебя напугать. Он схватил пистолет, зная, что он не заряжен, и сказал, что застрелит тебя. Когда он нажал спуск, ты испугался, думая, что это только осечка, и следующим выстрелом он тебя убьет. Потом — и только потом! — ты выхватил собственный пистолет и выстрелил в него. Ты даже не знаешь, сколько выстрелов сделал. Охваченный страхом, ты хотел только одного — не дать себя убить.

— Звучит здорово! — заметил Монахан.

— Воняет! — честно признался я. — Но если мы втроем много раз будем повторять одно и то же, то избежим неприятностей. Доктор не допустит их к Флер даже на расстояние крика, а только она может подтвердить или опровергнуть наши объяснения. Полицейские им не поверят, но шансы, что они все-таки примут их, достаточно велики.

— Почему? — надтреснутым голосом спросил Тео.

— Потому что так намного проще, — рявкнул я на него. — Хочешь еще поплакать, Тео, тогда валяй! Когда придет полиция, настоящие слезы на твоем лице будут весьма кстати!

Глава 8

Я прислонился к стенке лифта и взглянул на часы. На них было двадцать пять десятого, и я не поверил своим глазам. Казалось, мы проторчали в полиции по крайней мере двенадцать часов. Тео оказался для нас ценным приобретением. На первый же вопрос лейтенанта он снова закатил истерику и обливался слезами, словно взбесившийся городской фонтан, чем произвел на детективов неизгладимое впечатление. К тому же он не забыл рассказать ту историю, о которой мы договорились, и придерживался ее последующие четыре раза, когда речь заходила об обстоятельствах гибели Майкла Линдермана.