Изменить размер шрифта - +


Строились они в середине позапрошлого века и для обороны были приспособлены великолепно.

В этом и заключался просчет террористов. Напали они в самое неподходящее время. За полчаса до развода. Вечерняя смена охраны банка не

успела уйти, а утренняя уже пришла. Соответственно и наряды патрульно-постовой, дорожной, городовой и участковой служб оказались на месте в

двойном комплекте. И успели занять оборону.

На полчаса бы позже или раньше – начни отдежурившие и сдавшие оружие люди расходиться по домам, все сложилось бы совсем иначе.

А тут вышло так вот.

Кося глазом в сторону интересующих его зданий, Тарханов видел, что положение атакующих безнадежно.

Не более двадцати рассыпанных в цепь людей вяло постреливали по окнам и дверям домов, для штурма которых нужен был, как минимум, тяжелый

танк с шестидюймовой пушкой. Танка здесь не было, зато вне зоны досягаемости огня из окон вдоль тротуара вытянулась колонна из семи

грузовиков, оборудованных для перевозки людей.

Если они приехали сюда с полной загрузкой…

«Семью тридцать – двести десять, – прикинул Сергей. – Ну, пусть сто пятьдесят, если еще и оружие, и боеприпас везли. Где остальные?»

И тут же понял, что удивляться нечему. Имеет место очередная отвлекающая операция.

Ни один боевой командир не свяжет свои войска бессмысленной осадой, когда единственным вариантом является только штурм.

Значит, цель – не здесь. Одна блокирующая группа заперла все наличные вооруженные силы города в каменном мешке, другая, наверное, также

демонстративно и бессмысленно осаждает следственный изолятор номер два, он же тюрьма, он же «Белый лебедь», а основная часть банды может

действовать совершенно свободно.

Тогда – где главная цель? Ищут Маштакова? Допустим, тот, кто бросил сюда банду, надеялся, что сможет это сделать. Что его не вывезли

стремительно, а спрятали в подвалах МГБ. Через час убедился, допросив того же начальника ГБ, что птичка улетела и местная контрразведка

вообще ни при чем.

Дальнейшие действия?

По широкой красивой улице, где хорошо бы гулять летними вечерами с эффектными девушками, с женой и детьми на крайний случай или с

приятелями круизить по кабакам, он шел, постукивая тросточкой, совершенно один.

Ни души до самой площади, где расходятся трамвайные пути, к вокзалу и вверх, к Лермонтовскому разъезду.



Первая пуля проныла над головой и ударила в стену на метр выше.

Слепой не понял, что происходит, начал недоуменно вертеть головой.

Но Тарханов видел, кто и откуда стреляет, и мог бы положить их в следующую же секунду. Однако стреляли явно без намерения убить, иначе не

промахнулись бы так сильно. Забавлялись скорее всего.

От крыльца почтово-телеграфной конторы и городского радиоузла, которые захватить удалось сразу же, поскольку охрана там всегда была чисто

номинальной (вахтер с нечищеным наганом на проходной), отделился совершенно местного вида карачаевец с автоматом «ППД» в руке, пересек

трамвайные пути, остановился в трех шагах слева и сзади.

Как и положено, слепой прислушался, наклонив голову.

– Сударь, вы что-нибудь понимаете? Это здесь что, стреляют? Почему?

Лицо Тарханов постарался сделать именно таким – тупо-изумленным. И авоська у него в руках дрожала, позвякивая содержимым.

– Отец, – сказал карачаевец неожиданно мягким голосом, – ты где живешь?

Тарханов не думал, что черные очки настолько его старят.
Быстрый переход