|
Отошли за угол. – Слушаю вас, юнкер. Вы мне хотели что-то сказать? Представьтесь. Юнкер расцвел. Полковник сумел заметить слабое движение его века, сделанное практически без всякой надежды, что дойдет до высшего руководства. А вот ведь дошло. Кстати, для будущей службы юнкера это значило очень много. Он понял, что настоящие начальники знают и понимают все. – Старший унтер-офицер Плиев. Господин полковник, я знаю курдский язык. Вот тот, что сидел слева, еще как только мы их туда завели и посадили, сказал: «Молчите, откуда пришли и кто ваш командир. Умрите как мужчины». – Интересно. А откуда вы знаете по-курдски? Я даже с трудом вспомнил, что вообще такой язык существует. * * * – Позвольте доложить. Я осетин. Мой дед – академик Российской академии по отделению лингвистики. Может говорить на двадцати языках свободно. Читает на пятидесяти. Ну и я… Пять-шесть тоже знаю с детства. В основном – ближневосточные. Так вот тот сказал: «Молчите, кто командир и зачем сюда пришли. Иначе…» – Что – иначе? – Не знаю, господин полковник. Он не договорил. Но интонация была угрожающая. Я счел долгом доложить. Зовут его – Фарид-бек. – Правильно, юнкер, вовремя доложили. По-курдски, значит? Ну-ну… Курдского языка, само собой, Тарханов не знал и знать не мог. Зато соображал, кто такие курды в геополитическом смысле и чего от них стоит ждать. – Сейчас мы вернемся, молча покажете мне на того, кто это сказал. Что при этом буду говорить я – для вас не имеет никакого значения. Главное, не позволяйте никому обернуться раньше времени… А вам, Плиев, после выпуска прямая дорога в разведуправление. Я позабочусь. Дерьмо, – сказал Тарханов громко, когда они подошли к строю бандитов, упиравшихся руками в стену и расставивших ноги намного шире плеч. – Никчемная пехота. Разведывательная их ценность – ноль. Можно расстрелять хоть сейчас, никто ничего от этого не потеряет… А сам присматривался, стараясь угадать, на кого укажет Плиев. Вот те двое отличаются заметно. И камуфляжные костюмы на них намного лучшего качества, и лица, как он успел заметить еще в кабинете, достаточно интеллигентные, хоть и стараются они придать им такое же тупо-угнетенное выражение, как и у прочих. Так и вышло. Юнкер показал на одного из них, стоявшего в строю третьим. – Однако и поговорить тоже можно. Вдруг кто чего и сболтнет, – продолжал развлекаться Тарханов. – Как это в детской игре – на кого бог пошлет. Давайте начнем, хотя бы… – целых три раза он прошел вдоль строя, наконец принял решение. – Пусть так. Этого и этого – ко мне. Прочих – на ваше усмотрение, юнкер. Обыскали их хорошо? – Как учили… – Значит, действуйте. А ты – за мной… – он ткнул пальцем в первого из отобранных им пленников. Прошел в комнату отдыха, примыкающую к кабинету. Уютное помещение. Точнее – просто двухкомнатный номер люкс, только предназначенный для постоянного жильца. Тарханов не представлял себе, сколько лет управляющему и как он выглядит, но уж точно – человек со вкусом и хорошо к себе относящийся. И перекусить, подремать часок посреди рабочего дня можно, и важного делового партнера в приватной обстановке принять, угостить, чем бог послал. |
