— Что теперь делать? — спросил премьер-министр.

— Принять ванну, — ответил король. — Дракон мертв, так что Элизу я заберу завтра. От алексанассцев ей теперь вреда не будет.

— Дело не в них, — отозвался премьер-министр, — дело в патоке. Ведь Алексанасса — остров. Море заколдовал дракон, и без дракона никому никогда не расколдовать его. По такому морю на лодке не поплывешь.

— Ты так думаешь? — отозвался Билли. — Это мы еще посмотрим.

В действительности же он и сам понимал, что в Алексанассу на лодке не попасть, и потому с тяжелым сердцем побрел во дворец, где его ждала серебряная ванна. На отмывание и оттирание патоки да еще пополам с соломой ушла уйма времени, и под конец он так умаялся, что отказался от ужина. И хорошо сделал, потому что готовить все равно было некому. Несмотря на усталость, Билли спал плохо. Ночью он просыпался не один раз: его тревожило, добралась ли до берега его храбрая подруга, и он проклинал себя за то, что ничего не сделал, чтобы лодку не унесло. Но сколько ни ломал себе голову, возможности поступить тогда как-то иначе не увидел. Сердце у него щемило, так как, несмотря на свой хвастливый ответ премьер-министру, он не лучше нас с вами представлял себе, как пересечь густое море патоки, разделявшее его королевство и Алексанассу. Во сне он изобретал пароходы с раскаленными винтами и гребными колесами, а встав наутро с постели, сразу же выглянул в окно. Он увидел темно-бурое море, и ему ужасно захотелось повидать обыкновенное море серого цвета, соленое, волнующееся, с гребешками пены, какое всегда бывает дома, в Англии, и пусть себе дует какой угодно ветер и вздымаются какие угодно волны. Но сейчас ветер как раз полностью прекратился и темное море выглядело чересчур спокойным.

Съев на ходу вместо завтрака с десяток персиков, сорванных в дворцовом парке, король Билли бросился на берег к маяку. Море патоки вдоль береговой линии было абсолютно ровным и неподвижным. Билли взглянул раз, взглянул другой… и, проглотив последний персик целиком вместе с косточкой, помчался обратно, в город. Он ворвался в скобяную лавку и купил пару коньков и бурав. Быстрее, чем я написала эти слова, он примчался опять на берег, провертел дырки в своих золотых каблуках, прикрепил коньки и покатил по смуглому морю в сторону Алексанассы, Дело в том, что патока, нагретая плывущим драконом до точки кипения, теперь охладела и затвердела, превратившись в ИРИС! В это же время Элизе при виде застывшей патоки пришла в Алексанассе та же идея, а поскольку она была королевой, то, естественно, умела отлично кататься на коньках. И таким образом. Билли с Элизой мчались и мчались, пока на середине пролива не вомчались прямо в объятия друг к другу. Так они простояли то ли несколько минут, то ли несколько часов, а когда повернулись в сторону Плюримирегии, вдруг увидели, что пролив сплошь покрыт конькобежцами: все алексанассцы и плюримирегийцы сделали то же чудесное открытие и теперь спешили в гости к своим друзьям и родным, живущим на противоположных сторонах пролива. Ближе к берегу толпились дети; вооружившись молотками, они откалывали твердые кусочки ириса и запихивали их в рот.

Люди показывали друг дружке место, где затонул дракон, а завидев короля Билли и королеву Элизу, прокричали такое громкое «ура», что оно разнеслось бы по воде на несколько миль… если бы в море была вода, но ее, как мы знаем, не было. Премьер-министр не терял времени даром и сочинил воззвание, где ставил в известность жителей королевства о выдающемся деянии Билли, который избавил страну от дракона, и весь народ не знал, как выразить свою неистовую благодарность и чувство преданности.

Билли повернул у себя в голове какой-то краник, не могу объяснить, каким уж образом, и оттуда хлынул поток ослепительной мудрости.