И здесь у меня для тебя действительно тревожная новость: мне сдаётся, что кто-то основательно покопался в её организме.

Сегодня ночью я увидела её на складе, примерно в час ночи. Зоя думала, что она одна, и она плакала. Тихие, беспомощные слёзы, как у детей — ты знаешь, что я имею в виду. Когда я спросила её, что случилось, она вспыхнула и пробормотала что-то насчёт кошмара. Что меня поразило — как именно она это сказала: пытаясь сделать вид, что речь идёт о чём-то случайном. Очевидно, она пыталась от меня отделаться, но говорила при этом на удивление искренне — словно кошмарный сон был для неё совершенно новым опытом, чем-то таким, о чём до этого она только читала в книгах. И, учитывая её прошлое в УиП, дело вполне может обстоять именно так.

Задай себе вопрос, Тэм: с какой стати настолько тщательно регулируемому ребёнку, как Зоя Фишер, ни с того ни с сего вдруг начинать страдать от кошмаров? (Или влюбляться, к слову?)

Когда я успокоила Зою и прогнала её в постель, я разбудила Шела Кайна. Шел — компетентный врач, но он безнадёжный землянин. Он даже не удивился, с какой стати я задаю все эти вопросы о составе крови Зои — просто пробежался по её графикам, дуясь за то, что я разбудила его среди ночи, но радостный оттого, что спрашиваю его профессиональное мнение. (Понятия не имею насчёт твоего Ред-Торна, но в клане Райдеров необоснованная выдача медицинской информации служит основанием для отзыва лицензии. Земляшки!)

В первую очередь я спросила, может ли эмоциональная нестабильность быть признаком отказа тимостата.

Да, сказал мне Шел, это безусловно возможно, хотя поначалу нарушение его работы может быть малозаметным; в таких случаях эмоциональная свобода обычно проявляется спустя недели или даже месяцы после отключения тимостата.

Тогда я спросила его, есть ли у Зои проблемы с регулятором.

Он улыбнулся и ответил, что понятия не имеет.

Очевидно, Зоя под завязку забита новыми биотехнологиями, главным образом искусственными железами, в основном сгруппированными на брюшной аорте. Эти устройства настолько новые, что приборы Шела не могут считать с них информацию, а УиП как-то не удосужилось прислать спецификации. Пожалуй, единственное, что остаётся Шелу — отслеживать метаболиты в организме Зои, с упором на главные нейротрансмиттеры и компоненты, синтезируемые регулятором. Очевидно, уровни серотонина, допамина, норэпинефрина и вещества «П» действительно кажутся несколько странными, и анализ на большинство ингибиторов обратного захвата дал отрицательный результат. Но все эти биомедицинские технологии в теле Зои настолько необычны, что Шел так и не смог ответить, работают ли они как положено, или у них серьёзный сбой.

Шел предложил спросить об этом Авриона Теофилуса, когда он к нам прибудет. (Я солгала и сказала, что спрошу; я также посоветовала Шелу не распространяться на эту тему, пока я ещё раз с ним не поговорю. Может, в ближайшее время тебе захочется немного подкорректировать его отчёты для ОСИ.)

Так что всё это значит?

Подозреваю, это значит, что у Зои не работает тимостат, может быть, впервые в жизни. По меркам пояса Койпера, она практически новорождённая. Ей приходится справляться с целым ворохом новых и трудных эмоций, и она ничегошеньки в них не понимает. Тэм, та Зоя Фишер, в которую ты столь очевидно влюбляешься — это совершенно новая Зоя Фишер. Хрупкая. Возможно, ужасно напуганная. Которая изо всех сил старается выполнить ту работу, к которой её готовили.

Не могу тебе сказать, что из этого выйдет. Я просто не знаю.

Мой единственный полезный совет: держи глаза открытыми.

Будь осторожен.

То же относится и ко мне. Этот документ я сохраню в личной базе данных — не хочу, чтобы он плавал по всей сети Ямбуку. Если всё пройдёт хорошо, по моему возвращению поговорим лично.

— Элам

P.