— Откуда у тебя эти бумаги, Ник?

Я сделал глубокий вдох. Клянусь говорить правду и только правду, и да поможет мне Бог.

— Потому что это изначально была моя идея.

— Твоя?

— Да. Я порекомендовал Bloomfield Weiss купить Dekker.

Кейт, пошатнувшись, присела на краешек кровати, по-прежнему сжимая конверт в руке.

— Почему?

Я проглотил слюну.

— Рикарду заслужил это, — сказал я медленно и уверенно. — Эдуарду тоже. Они хотели растоптать меня. Разнесли мой дом, уничтожили трехлетний труд над диссертацией. И это они проделали не только со мной. Точно так же они поступили с Дейвом. И с теми бедолагами, которые до сих пор ютятся в трущобах Рио. И кто знает, за что на самом деле убили Мартина Бельдекоса? Рикарду полагает, что законы писаны не для него. Я хочу доказать ему, что он ошибается. Пусть на своей шкуре убедится, каково это — когда у тебя из рук вырывают дело твоей жизни.

Кейт недобро прищурилась.

— А Джейми? Ты подумал о нем?

Я вздохнул.

— Подумал. Но Dekker обречена. Если Bloomfield Weiss их все-таки купит, то Джейми, скорее всего, сохранит работу. — Теперь я посмотрел ей в глаза. — Ты собираешься ему рассказать?

— Не знаю. — Кейт, не обернувшись, вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь.

25

После ужина я постарался как можно быстрее улизнуть к себе, сославшись на необходимость доделать кое-что по диссертации. Я сидел за письменным столом, на котором лежали всевозможные выписки и наброски, но мыслями был далеко. Расскажет ли она обо всем мужу? И как он на это отреагирует?

Конечно же, оправдания у меня были наготове — те же самые, которые я предъявил Кейт. Но Джейми вся картина может представиться в совсем другом ракурсе. Dekker был делом его жизни. А я… Я жил в его доме — и предавал его. А предавать Джейми мне совсем не хотелось.

Может, не стоило ввязываться во все это? Забыл бы обо всем, как советовал Дейв. И пусть бы Рикарду все сошло с рук. Но поезд ушел. И уже поздно включать задний ход.

Когда наутро я спустился вниз, Джейми уже не было. Он всегда уезжал, когда весь дом еще спал. Мы завтракали втроем: я, Кейт и Оливер.

— Ты говорила с ним?

Она повернулась к мальчугану в пижамке, гонявшему овсяные хлопья по тарелке.

— Иди к себе, Олли, поиграй.

Его как ветром сдуло. Малыш ненавидел одеваться по утрам, а сейчас предоставлялась неожиданная отсрочка.

— Нет, не говорила. Но ты мог бы поставить меня в известность о своих планах! — возмущенно выпалила она.

— Не мог. Это поставило бы тебя в очень двусмысленное положение.

— А в каком положении, по-твоему, я нахожусь сейчас?

Я поморщился. Возразить трудно.

— Так ты собираешься ему рассказать?

Кейт мотнула головой.

— Нет. Я всю ночь думала об этом. Лучше, чтобы он не знал. А потом, ты ведь сказал, что ему ничего не грозит?

— Прости меня, Кэтти. Но я делаю то, что должно быть сделано.

— Я знаю. Надеюсь, что ты все-таки накажешь этих подонков.

Днем я позвонил Шталю в Нью-Йорк. Несмотря на положение, которое он занимал, ему, судя по всему, нравилось говорить со мной напрямую. Правда, это бесило его подручных, но какое мне до них дело.

— Как наши дела?

— Прекрасно, Ник, просто прекрасно. Я только вчера вернулся из Женевы. Встречался там с директорами банка. Ну, скажу тебе, солидную ракету я вставил им в задницу! Они понятия не имели, что происходит. Честно говоря, мне показалось, что они не знают, чем занимаются их собственные сотрудники.