Александр и Маша долго брели по зимнему лесу. За это время грязно-серое марево в небе потемнело, продвигаться приходилось на ощупь. Веричева стала заметно нервничать и сильно мерзнуть. Ее тонкая осенняя куртка мало подходила для зимних прогулок. Вдобавок ко всему она была одета в юбку, колготки и тонкие китайские сапоги на картонной подошве. Вполне понятно, почему минут через пятнадцать девушка начала задыхаться от холода.

Наконец они добрались до небольшой поляны с поваленным деревом и открытым канализационным люком. Пичушкин подошел к нему и в задумчивости остановился.

– Здесь тайник? – прыгая с ноги на ногу, спросила девушка. Александр кивнул.

– Думаешь, я туда полезу? – разозлилась Веричева, видя, что ее спутник не спешит доставать ворованное добро. Парень повернулся к ней и вдруг с силой толкнул в люк.

– Нет, думаю, что полетишь, – хмыкнул он. Его счастливое и довольное лицо было последним, что Маша увидела перед тем, как отправиться в бездну сточных вод.

Она с диким криком полетела вниз, не успев зацепиться хоть за что-то, как часто бывало с другими «клиентами» Пичушкина. Звук ее голоса, казалось, рассыпался по всему лесу, будто деревья вдруг решили стать тысячей динамиков. Откуда-то справа раздался треск ломающихся веток, и на поляну выбежали двое дружинников. Александр поднял на них вопросительный взгляд.

– Ничего не слышал? – спросил, тяжело отдуваясь, один из парней.

– Птицы, наверное, – пожал плечами Пичушкин.

Дружинник кивнул, а его напарник побежал дальше, вглубь Битцы. Александр постоял еще какое-то время и двинулся домой. Настроение было приподнятым, как и полагается в День защитника Отечества.

Когда думаешь, что оказался на самом дне жизни, не предполагаешь, что через секунду провалишься в канализацию. Маша инстинктивно выставила руки вперед, содрала кожу с ладоней, но сумела затормозить процесс падения в зловонные ледяные воды. Девушка сломала руку и получила массу ссадин и ушибов, но ничего этого не чувствовала. Все ее мысли и эмоции были парализованы холодом, из-за которого даже вздохнуть было трудно. Течение подхватило ее и понесло по бесконечным каналам куда-то в дюкеры. Девушка отчаянно пыталась отдышаться, но каждый раз, едва она делала вдох, ее снова подхватывал поток, бросая от стенки к стенке, словно щепку во время шторма. В какой-то момент она заметила в стене крюк, за который можно уцепиться, но не прошло и секунды, как он был уже далеко позади. Вскоре показался следующий, но до него было не дотянуться. Третью железную скобу, торчавшую из стены, Маше все же удалось схватить. Наконец-то она могла отдышаться, но оглядеться по сторонам не было ни малейшего шанса. Вокруг густая темнота, к которой было невозможно привыкнуть, сквозь нее почти нельзя было хоть что-то разглядеть. Девушка стала беспомощно шарить руками по стенам и нащупала бетонную приступку выше уровня воды. Ступенька или выступ был шириной не больше двадцати сантиметров, но на него все же можно было попытаться залезть. Маша собрала последние силы и решила хвататься за жизнь до тех пор, пока остается в сознании. Ею двигали ярость, страх и обида. Она ведь ничего этому парню не сделала, но тот ударил ее и попытался убить. За что ей все это, она ведь не хотела большего, чем другие, не была глупее или страшнее, чем ее подруги. Почему именно она оказалась здесь, в тоннелях, попадать в которые зимой избегали даже крысы? Впрочем, учитывая то и дело раздающийся откуда-то писк, крысы здесь все-таки были.

Девушка забралась на приступку и только в этот момент почувствовала обжигающий холод, но, что еще страшнее, ноги и руки ее уже начали неметь.