– Крупнейший в Москве супермаркет, – отозвался Бронислав. – Там можно купить дефицит.

– Что такое «дефицит»? – полюбопытствовал Пол.

– То, чего нигде больше нет.

– Эксклюзив, – догадалась Линда. – Авторская одежда, художественные изделия…

– Да нет, просто то, чего почему-то нет в других магазинах. Например, мандарины или приличная обувь.

– А почему их может не быть? – удивился Пол. Вепрев пожал плечами:

– Сбои плановой экономики.

– А вон там, вдали, что светится? Разноцветное такое, – поинтересовался Ринго.

– Это собор Василия Блаженного. А справа – Спасская башня.

– А это что? – указал Джордж на приземистое черно-красное строение.

– Это Мавзолей Ленина. Монумент-усыпальница.

– Прямо того самого Ленина? – уточнил Ринго.

– Прямо того самого, – кивнул Вепрев. – Вождя мирового пролетариата.

– И он прямо до сих пор там и лежит?

– Лежит. Под пуленепробиваемым стеклом. И днем на него приходят посмотреть люди.

– А зачем под пуленепробиваемым? – настала очередь удивиться Полу.

Они подошли к мавзолею вплотную.

– А затем, что на саркофаг покушались уже восемь раз. И камни бросали, и бомбы взрывали. Люди гибли из-за этого.

– А какого черта вообще надо выставлять напоказ мертвеца? – высказал свое сердитое недоумение Джон. – По-моему, это абсурд и дикость.

– Ну, это вопрос спорный и не ко мне, – отозвался Вепрев. – У вас в Нью-Йорке тоже, кстати, есть мавзолей – президента Гранта.

– Да, в Нью-Йорке тоже много разной дури, – кивнул Джон.

– А как умер этот ваш Ленин? – спросила Йоко. Как истинную японку, ее больше всего интересовал именно этот аспект: насколько достойно человек ушел из жизни.

– В него стреляли. В восемнадцатом году. И пули, якобы отравленные ядом кураре, не были извлечены. Что, по легенде, и послужило причиной его смерти в двадцать четвертом. И что совершенно невозможно, поверьте мне.

– А на самом деле?

– Страшная болезнь, поразившая мозг и все тело… Джордж понимающе покачал головой:

– Насколько мне известно, этот человек изменил судьбы миллионов людей.

– Он изменил историю всего мира, – подтвердил Бронислав. И на тон ниже добавил: – И не факт, что к лучшему.

– Что не могло не изуродовать его карму. Вепрев задумчиво наклонил голову.

– А ведь правда, – согласился он. – Как-то это никогда не приходило мне в голову.

Джон негромко пробормотал:

– «Ленин-Леннон», «Леннон-Ленин»… – Затем криво усмехнулся. – Звучит похоже. А мы ведь тоже меняем мир. Йоко. Если меня застрелят, организуешь мне такой мавзолей?

– Как говорила моя тетя – «типун тебе на язык», бакая-ро! – ругнулась она.

– Хотя нет. Не хотел бы я лежать на всеобщем обозрении. Если меня застрелят, организуй мне лучше площадь Имени Леннона… Нет, тоже глупо звучит.

– Если бы это случилось, там бы написали «Имэджин», – уверенно сказал Джордж.

– Точно! – усмехнулся Джон. – Проклятая попса! Чисто коммерческая песенка, я написал десятки песен поумнее и поинтереснее, но площадь назовут именно «Имэджин».

– У тебя мания величия, – покачал головой Пол.

– А у тебя ее нет?

Пол неопределенно усмехнулся.