– Вот, итьюд из «Науки и жизни». Мат в два хода. Мучник подошел к доске, оценил ситуацию и посоветовал:

– Конь на эф-три.

Митрич хищно навис над доской, двигая седыми бровями.

– Ух ты. Точно! Вот я, валенок старый… – Сделав ход, он обратился к Якубовичу: – Ну, выкладывай, Аркадич, что за нужда у тебя.

Якубович не стал врать.

– В Саратов надо слетать и там дальше, – неопределенно махнул он рукой. – «Аннушку» хочу взять. Хорошим людям помочь.

Егор Дмитриевич посмотрел на него пристально.

– Вот за честность твою… Но в журнал все равно придется записать, я такой рыск на себя взять не могу.

– Какой разговор, Егор Дмитриевич!

– И горючку оплатишь. По прибытию.

– Само собой… Мироныч, – обернулся он к Мучнику, – давай, чего там у тебя.

Моисей Миронович вытащил из сумки две бутылки водки и две банки красной икры.

– А это, Егор Дмитриевич, – пояснил пилот, – в порядке помощи города селу, смычки то есть.

– Ну, если смычки… – Егор Дмитриевич несуетливо принял дар. – Машину сам найдешь?

– Да, не впервой.

– Ну, мягкой посадки вам тогда… Погодите-ка.

Сторож подошел к столу, по-деревенски, прижимая буханку к себе, отрезал два шмата хлеба, посыпал их солью и протянул гостям.

– Откусите, но всё не ешьте.

Якубович улыбнулся, ополовинил хлеб и положил его на полотенце. Так же поступил, недоумевая, и Моисей Миронович. Егор Дмитриевич завернул остаток хлеба в рушник, спрятал на полку и стал давать напутствия:

– Лети низко, как можешь, радары еще на пять километров, и не забудь, линия ЛЭП на юго-восток через двадцать восемь километров. Но, честно говоря, сомневаюсь я, Аркадич. Заметят вас и, не дай бог, прихлопнут.

– Думаешь? – нахмурился Якубович.

– Как муху! – подтвердил сторож и так внушительно ударил ладонью по столу, что разбудил спавшего.

Откинув лоскутное одеяло, на кровати рывком сел молодой, но очень помятый мужчина. Он посмотрел на друзей дикими глазами и неожиданно гаркнул:

– Света, где паспорт?!

– Тише, тише, Михалыч, – успокаивающе сказал ему сторож. – Все свои, пожара нет. Это машинист наш – Михалыч, – пояснил он гостям. – Самолеты на той неделе в Венгрию повезет. Твои, Леонид, кстати, «кукурузники». А пока на отдыхе, перебрал слегка.

Якубович понял, что это перст судьбы.

– Михалыч, – продолжал сторож, обращаясь к выбирающемуся из постели, – познакомься, это Леонид Аркадич, хороший человек, а это друг его, шахматист.

Михалыч потряс взлохмаченной длинноволосой головой, накинул форменную куртку с колесом и крыльями и обменялся с гостями рукопожатиями.

– Уважаемый, э-э… – решил брать быка за рога Якубович.

– Кукуцаполь Михайлович, – чуть поклонился машинист.

– Как, простите? – не поверил своим ушам Мучник. Машинист тяжело вздохнул.

– Кукуцаполь, – повторил он. – А фамилия – Костенко.

– Что ты человека в краску вгоняешь?! – напустился на Мучника Михаил Аркадьевич. – Может, у него предки из Мексики? Там бог такой был – змей крылатый.

– Змей – это Кецалькоатль, – зашипел в ответ Мучник. – Не надо меня путать! Я, между прочим…

– Змей тут ни при чем, – оборвал их новый знакомый. – Это моим папе с мамой спасибо, а также Хрущеву Никите Сергеевичу.