Космический Волк, позабыв о боли, ринулся вперед и выдернул застрявший в броне топор. Следующим движением он окончательно расколол капсулу, в которой отчаянно бился Баэлан. Жидкость хлынула наружу, увлекая за собой и беспомощно барахтавшегося Астартес. Несущий Слово, еще опутанный проводами и трубками, соединявшими его тело с корпусом дредноута, вывалился из разбитого блистера. Второй выстрел из до сих пор невидимого болт-пистолета пробил ему грудь, и из раны хлынула кровь. Опустевший дредноут, громко зазвенев, грохнулся на металлический пол и замер неподвижно. Бриннгар запрыгнул на мертвую машину и стал терзать распростертое перед ним тело рунным топором, пока от него ничего не осталось.

— Попробуй теперь еще раз вернуться, — проворчал он, тяжело дыша.

Звук шагов заставил его обернуться и посмотреть на своего спасителя. Из темноты вышел Скраал, держа в вытянутой руке еще дымящийся пистолет.

— Я думал, ты давно погиб, — прошептал старый Волк и потерял сознание.

Мхотеп вправил выбитое плечо и поморщился. Но причиной тому была не боль, а разочарование: рука, а вместе с ней и копье не будут обладать прежней силой. Он прислонился к переборке и пару раз глубоко вздохнул.

Схватка увела их с Всориком из капитанской рубки вдоль по коридору к помещениям для старших офицеров, где до заключения в камеру размещался и Мхотеп. Этот отсек был расположен достаточно близко к рубке на случай срочного вызова кого-то из командиров. Все это перед лицом неминуемой смерти не имело никакого значения, тем более что разгром, учиненный во время битвы, будет довершен окончательной гибелью корабля.

Разглядывая обвалившийся потолок, остатки двух палуб, пронзенных немногими сохранившимися колоннами и опорами, Мхотеп осознал, что на командной палубе он остался единственным живым. Демона он потерял из виду, когда пол под ними провалился и Мхотеп приземлился ярусом ниже. Всорик мог быть где угодно. Во рту ощущался привкус крови, и сын Магнуса знал, что грудная костяная пластина, образованная из ребер, треснула. Прерывистое дыхание указывало на то, что одно из легких проткнул осколок ребра, а вправленное плечо жгло словно огнем.

Он понимал, что сражение пошло совсем не так, как он надеялся.

— Ты все время сопротивлялся, — раздался голос демона. — Я натравил на тебя твоих братьев, подсказывал путь, но ты отказался. Это было глупо.

Мхотеп попытался проследить направление звука, но голос звучал отовсюду:

— Ты хоть понимаешь, насколько непрочной оказалась семья Императора? Как легко его сыновья затевают между собой войны? Мне ничего не стоило возбудить ненависть к тебе в душе Волка и не намного труднее было убедить капитана-пуританина отказаться от твоей защиты.

Мхотеп проигнорировал насмешку и постарался сосредоточиться. На командной палубе было темно, поскольку все источники энергии давно отказали, и он закрыл глаза, полагаясь на свою психическую силу. Система жизнеобеспечения тоже не работала, воздух становился все более душным, и Мхотеп старался дышать ровно, чтобы не расходовать лишнего кислорода.

— Империум падет, — заявил Всорик. — Галактика омоется огнем и кровью. Господству человечества придет конец.

Мхотеп окинул окрестности мысленным взглядом. Мир виделся ему серым и безжизненным, и лишь тела убитых офицеров мерцали, словно угасающие свечи. Но вскоре его внимание привлекла яркая искра жизни, горевшая злобным красным пламенем. Он увидел истинную сущность демона. Его шкура, словно раскаленная броня, ярко светилась, над ухмыляющейся мордой поднимались ребристые рога. Спину покрывала щетка косматой черной шерсти, над плечами трепетали огромные, кое-где порванные крылья, когтистые лапы скребли по полу.