Султан Селим, узнав о начавшемся бунте, испугался не на шутку. Страх, как известно, плохой советчик, а потому Селим допустил непростительную ошибку, ставшую для него роковой. Навстречу идущим в столицу янычарам он послал начальника стражи чауш-баши. Тот объявил фирман султана: полное прощение за совершенные убийства! Но милость была расценена как слабость, и янычары, тут же зарубив чауш-баши, двинулись дальше, еще более воинственные и решительные.

А по Константинополю уже сновали вездесущие дервиши-бекташи и призывали правоверных к смуте:

– Идите и откройте для своих детей хлебные хранилища! Аллах сделал всех равными перед Небом. Почему вы должны умирать с голоду, когда в серале султанские жены бросаются лепешкам и плюются халвой!

Стражники хлебных хранилищ подняли было свои пики.

– Охраняющие еду от умирающих собратьев, полны ли от этого ваши желудки, не мечтаете ли и вы о прогорклой хлебной корке, сыты ли ваши жены и дети? – снова возопили дервиши, и пики сразу опустились.

Спустя два дня Константинополь был уже вне власти султана. Теперь в перевернутые котлы били колотушками на главной площади Эйтмайдан, что была украшена древней вывеской: «Здесь султан кормит своих янычар». Рядом с котлами крутились волчками босоногие бекташи в своем неистовом танце. Впадая в транс, они вопили страшные пророчества, которым янычары внимали, как голосу самого Аллаха. Сейчас дервиши взывали к крови:

– Селим проклят Небом! Он изменил вере и стал гяуром! Нам нужен новый султан, уважающий веру и порядки отцов!

– Назовите имя? – кричали хором взволнованные янычары. – И мы перевернем для него вселенную!

– Мы видим его! Это добродетельный и праведный Мустафа, которого коварный Селим бросил в темницу! – остановившись, пояснили янычарам дервиши, и снова закрутились в нескончаемом танце.

Не встречая никакого сопротивления, бунтующие захватили все остававшиеся запасы продовольствия. Затем янычары нашли спрятавшегося от них муфтия. Его вывели на площадь и заставили выдать фетву о низложении Селима Третьего, как нарушившего законы Магомета и не обеспечившего наследником государство за семь лет правления. Фетва была немедленно обнародована, что вызвало еще большую смуту.

У Селима еще оставались верные батальоны «низам-и-джедид», ждавшие приказа в казармах Левенда. Обученные французскими инструкторами, они были готовы побороться за власть, но султан уже потерял последние остатки воли. Его хватило только, чтобы выслать мятежникам на блюде головы своих министров, но это рассмешило янычар:

– Зачем нам головы министров, когда мы хотим ви деть на блюде голову самого Селима!

В тот же день Селим Третий, брошенный последними сторонниками, был вынужден искать спасения в старом серале, где до этого томился в заточении его племянник Мустафа. Увидев заходящего дядю, тот затрясся от страха.

– Иди и властвуй! Тебя желают янычары! – сказал ему Селим. – Но обещай, что сохранишь мне жизнь, как я сохранил ее тебе!

Еще не поверивший в свое счастье Мустафа припал губами к поле дядюшкиного халата:

– Клянусь, о благородный Селим, что сохраню тебе жизнь и почет, да будет мне свидетелем в том сам Аллах!

(Мустафа, разумеется, своего слова не сдержит. Несколько месяцев спустя Селима задавят ночью подушками…)

Янычары вынесли Мустафу из тюрьмы на руках и, посадив на белого жеребца, возили по городу, крича проходящим:

– Вот наш новый султан, он даст нам хлеб и жирную похлебку! Кланяйтесь ему правоверные и молите Аллаха, чтоб продлил его дни!

В историю Турции новый султан войдет под именем Мустафы Четвертого.

Уже на следующий день в Диван приехал французский посол Себастиани.