Уже на следующий день в Диван приехал французский посол Себастиани. Секретарь посольства барон Рюффен, сгибаясь под тяжестью, тащил следом за ним набитый золотом портфель. Себастиани имел долгую беседу с новыми министрами султана, и портфель быстро пустел. Затем была встреча с самим султаном, после чего Мустафа объявил свою волю:

– Война с московитами будет продолжена, потому что такова воля Аллаха!

Дворец французы покидали в прекрасном расположении духа.

– Запомните, барон, что из всех идолов, которым во все времена поклонялись люди, есть только один воистину великий! – назидательно сказал своему секретарю Себастиани, когда оба выехали за ворота Дивана. – Кто же?

– Золотой телец! – усмехнулся хитрый интриган. – Только он способен открыть самые крепкие засовы, начать и прекратить войны и революции! А потому, несмотря на смены декораций, здешние султаны будут, как и прежде, плясать нашу Карманьолу!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сенявин не ограничился стоянием у проливов. Дозор здесь несла только одна дивизия. Вторая же под флагом младшего флагмана Грейга крейсировала вдоль турецкого побережья. Этим Сенявин убивал сразу двух зайцев: лишал турок возможности судоходства и создавал у них уверенность, что эскадра постоянно разделена на две части, а потому весьма слаба. Турок надо было снова каким-то образом выманить из пролива!

Несмотря на кажущуюся отдаленность, с Грейгом поддерживалась постоянная связь, и контр-адмирал был готов в любой момент прийти на помощь главнокомандующему.

Вскоре на эскадру доставили новые императорские инструкции о начале мирных переговоров с Портой. Кроме них, привезли и письма. Благодаря им Сенявин получил некоторое представление о том, как разворачивается ситуация вокруг турецкой войны в российской столице. А ситуация была там далеко не простой.

Морской министр Чичагов, несмотря на свое прохладное отношение к Сенявину, ныне настаивал, чтобы переговоры с турками вел именно он. В этом министр был прав. Но Александр Первый на это никак не соглашался:

– Вы же сами еще совсем недавно доказывали мне, что вам было трудно предпочесть Сенявина иным! Вы сами признаете его ниже своего поста даже в морском отношении и говорите, что он дал нам убедительные доказательства недостатка логики! Как же теперь я могу вверить Сенявину судьбу всей империи?

Чичагов молчал. Что было, то было, позлословить на своих подчиненных он любил. Теперь за это приходилось расплачиваться.

Ведение переговоров поручили корсиканцу Поццо-ди-Борго. Слов нет, в интригах политических этот давний недруг Наполеона был сведущ, но не понимая России, он никогда не был ее патриотом.

Согласно выдвинутым параграфам, Россия предлагала Турции восстановить все ранее действующие договоры. Со своей стороны она обещала вывести войска из Молдавии и Валахии.

Поццо-ди-Борго прибыл к эскадре попутным фрегатом «Кильдюин» спустя два дня после битвы при Дарданеллах. Вместе с ним секретарь венского посольства надворный советник Булгаков. Полковник и надворный советник имели высочайшие полномочия на переговоры с турками о мире при посредничестве Сенявина. Ознакомившись с бумагами, адмирал немедленно послал в Константинополь плененного ранее Селима-Чауша с извещением о прибытии посланника для переговоров. К Се-лиму в кают-компании «Твердого» привыкли, и офицеры расставались с ним с сожалением. Да и он, прощаясь, даже расплакался. Помимо всего прочего, Селим-Чауш обещал помочь в судьбе команды «Флоры».

После его отъезда турки молчали две недели. Поэтому Сенявин отправил к капудан-паше дубликат письма с советником Скандраковым, а чтобы задобрить противника, отпустил два десятка пленных. В ответном письме, переданном через того же Скандракова, капудан-па-ша изысканно оповестил своего русского «визави» о том, что отныне на турецком престоле султан Мустафа Четвертый и он сейчас крайне занят.