Воспоминания нахлынули, затмевая происходящее.

Попав в больницу, я познакомился с ней. Молодая, ей всего девятнадцать, но ее жизнь была кончена. Девушка умирала на больничной койке, и никто не мог ей помочь.

Почти месяц я все время был рядом, помогая перебороть болезнь, от которой уже было лекарство. Но на него у девушки не оставалось денег.

– Рик, помоги мне, хорошо? – просила она потрескавшимися, до крови искусанными губами. – Я придумала одну забаву, но мне нужна твоя помощь.

– Конечно, Кристин, говори, что делать, – с готовностью откликнулся я, предчувствуя каверзу.

Не раз и не два мы уже устраивали подобное. То одна шутка, то другая – они словно волнами рождались в голове умирающей девчонки. Моя озлобленность на весь проклятый мир, его несправедливость, накладывали отпечаток на характер подростка. Ее обреченность и медленно тающие силы стали дополнением.

Я отвлек на себя врачей. И в итоге они не смогли ей помочь. Не успели – Кристина открыла окно и выпала с седьмого этажа больницы.

Но про этот уговор… Никто не мог знать о нем, тогда и камер-то еще повсюду не стояло. Заштатная клиника никак не могла себе позволить такие вливания – слишком низкая квалификация врачей влекла за собой низкое финансирование Властей. Люди до последнего цеплялись за рабочие места, не желая уступать металлическим банкам, вроде той, что сейчас висит надо мной – идеальный диагност, идеальный хирург.

Отец всегда говорил, доверяй машинам. Но разве мог я, потеряв родителей из-за сбоя в системе, доверять бездушным болванкам? Разве мог понять, в свои шестнадцать, что мое общение с Кристиной станет постоянным напоминанием, чего лишила ее болезнь? Как мог я знать тогда, что именно мое появление – стало последним аккордом в жизни бедной девушки?

То ли от воспоминаний, то ли от озноба, из глаз потекли слезы. Тремор нарастал, заставляя почти вскакивать на больничном лежаке.

А теперь, спросил я себя. А теперь меня просят снова – сделать то, что приведет к страшным последствиям. Если я соглашусь сейчас – ничто не помешает Мартину убить Стеллу. А я ведь даже об этом и не узнаю.

Но она теперь прикреплена к корпорации, Никос должен ее защитить. Пусть он и сволочь, но не настолько же, чтобы отказываться от ценного кадра в угоду…

А почему нет? Что мешает махнуть на нее рукой так же, как махнули на смерть нашего отца? Все, что мне сказал Никос перед прыжком в Эдем – Власти знают, кто убийца. И знают, что он в игре, его можно найти.

И я купился. Подписал бумаги и нырнул в капсулу. Потому что мщение стало целью жизни. Потому что не мог отпустить прошлое. Не мог забыть Усатого Дурака с запахом машинного масла на пальцах.

Сколько раз просила Стелла, чтобы я жил дальше? Хотя бы попытался перестать каждый день начинать с мыслей о ненависти и мести? Сколько нервов сожгла сестра, постоянно находя меня в беспамятстве, пока я жрал таблетки или напивался до потери сознания – еще тогда, в детстве.

Это не я ее защищал, заботился и растил – она все делала для меня! Я был эгоистом, замкнувшимся на своей утрате. И совершенно забывая, что и она лишилась отца.

– Ну, Рик, последняя минута, – улыбнулся Мартин. – Потом ты уже не в состоянии говорить будешь.

Я выдавил из себя злую улыбку, стараясь унять дрожь во всем теле, но все равно продолжая трястись на холодной больничной простыни.

– Я не стану заключать сделку с убийцей отца.

Мгновение Мартин с улыбкой смотрел мне в лицо, его глаза вспыхнули ненавистью, рот искривился.

– Ты согласишься! – закричал он, вцепляясь мне острыми пальцами в плечи. – Скажи, что согласен!

– Иди к черту, – выдавил прежде, чем сознание погасло.