Я прервался на еще одно прикуривание сигары. Ненадолго – руки больше не дрожали.

– Гэлдор убивает Альфреда – или одно из его воплощений – и переносится в Шпагу. Дальше немного непонятно. Где находится эта Шпага неизвестно, а войны тем временем продолжаются. На свет выходит наш друг – Оракул, а вскоре Альфреду наносят ощутимый удар. После чего он надолго канул в безвестность, равно как и Шпага… Проходят тысячелетия. Появляемся мы, Люди. Хорошо ли, плохо, но занимаемся своими делами. А потом в один прекрасный – будь он проклят! – день Гроссмейстер находит Шпагу. Интересно, кстати, где.

– К слову сказать, Витольд же был археологом. Все завертелось после того, как он много лет занимался исследованиями на этой планете.

– Это он тебе рассказал?

– Яромир. Они уже тогда знали друг друга и даже работали, по‑моему, вместе… Я познакомилась с Гроссмейстером много позже, хотя Клуба как такового тогда еще тоже не было.

Вообще‑то это была небезынтересная для меня тема, но не имевшая, к сожалению, прикладного значения, поэтому я вернулся к своей мысли.

– Дальше ситуация практически повторяется. Снова из небытия возрождается Альфред, проявляющий большой интерес к Клубу и выяснению отношений между Гроссмейстером и Вайаром. Но добраться до Шпаги ему снова не удается – она опять пропадает, когда Гроссмейстер отправляется в свое милое непространство. И Альфреда нет как нет. Он даже не предпринимает никаких попыток отыскать Шпагу сам. Иначе вы бы наверняка как‑то столкнулись с ним во время собственных поисков, верно?

– Пожалуй, да…

– Ну а потом – прямо как в сказках – троекратное повторение. Всплывает Шпага, а тому и года не миновало, и вот он – наш черно‑красный друг… Ты не находишь, что было бы несколько затруднительно списать все это на простые совпадения?

– Да, конечно, – Лаура внезапно стала выглядеть очень усталой. Обычно резкие и выразительные черты ее лица как будто начали расплываться. – Ты прав, наверное. Да я почти не сомневалась, что тебе удастся меня убедить… Но это не укладывается в голове – устраивать такое из‑за Шпаги. Невероятно, немыслимо… Что же она должна значить для этого мерзавца?

Вопрос явно был риторический, но я счел возможным ответить:

– Жизнь или смерть, не меньше!

– То есть? – она слегка прищурилась.

– Вот это как раз и есть то, что хотел сообщить мне Эрсин. Он, видимо, давным‑давно уже допер до всего, о чем я только что говорил. Но он же – настоящий ученый, поэтому для подтверждения гипотезы ему нужны были веские доказательства. Довольно долго ничего в этом плане у него не получалось, однако тут подвернулся удобный случай. Помнишь, я разговаривал с ним перед нашей поездкой на Запад. Тогда Эрсин попросту попросил меня спровоцировать Альфреда…

– Да, я слышала эту часть. Решила, что он рехнулся!

– Я тоже не понял его целей, но так и сделал, как ни странно… Зато теперь я понимаю. Ему по‑настоящему хотелось вызвать сканка на решительные действия. Видимо, при этом Эрсин решил, что если Альфред вновь первым делом дернется за Шпагой, то теория верна. Альфред дернулся, но самому Эрсину это стоило жизни…

От воспоминания о смерти историка у меня вдруг перехватило дыхание, и я умолк.

– Я все еще не понимаю…

– Да я и не закончил. Но, впрочем, я не собираюсь сказать ничего нового, как практически не сказал и до сих пор. Все лежит на поверхности. Посмотри сама: есть Шпага – есть Альфред, нет Шпаги – нет и его.