Упоенный победами Гитлер никак не думал покидать завоёванные на Кавказе позиции. Отсюда в будущем он рассчитывал начать дальнейшее наступление не только в Закавказье, но и в Иран и дальше, в Индию.

Однако в декабре, когда в Сталинграде ещё шли ожесточённые бои, где немецкая армия понесла потери, приближающиеся к полутора миллионам человек, нужно было принимать кардинальные решения.

На выручку армии Паулюса стали выдвигаться танковые дивизии, возглавляемые фельдмаршалом Манштейном. Под Смоленск была срочно переброшена из Крыма 7-я авиадивизия. Там возникло угрожающее положение. Таким образом, предназначенная для десантирования на Кавказское побережье группировка распалась. Но появился очаг прорыва дивизий Манштейна к окружённой армии Паулюса. Нужно было ликвидировать угрозу.

В Москве, в Ставке, вспомнили о Малиновском, бывшем командующем войсками Южного фронта.

   — Где он сейчас? — спросил Сталин.

   — Под Воронежем. Заместитель командующего фронтом.

   — Соедините.

Родион Яковлевич находился на командном пункте. Там и застал его звонок из Москвы. Говорил Сталин:

   — У нас есть очень хорошая резервная гвардейская армия, и нужен соответствующий командарм. Как вы смотрите, если мы вас назначим командармом? Не обидитесь?

Речь шла о 2-й гвардейской армии, располагавшейся в районе Тамбова.

Малиновский, конечно, дал согласие, сказав, что приложит все силы, чтобы оправдать доверие Ставки.

Своё слово он сдержал. В холодную декабрьскую ночь он вывел гвардейские полки на рубеж неширокой степной реки Мышкова.

Позади гремел бой. Там, в Сталинграде, воины Рокоссовского доколачивали 6-ю армию Паулюса. А впереди на широком степном просторе изготовилась группа для решительного броска к окружённым гитлеровцам, чтобы вывести их из смертельного кольца.

В эту ударную группу фельдмаршала Манштейна вошли три танковые, пять пехотных, одна моторизованная, две авиаполевые и две кавалерийские дивизии. Такой мощный кулак способен был прорвать оборону россиян, снести на 40-километровом пути всё живое и вывести немецкую армию из окружения в Сталинграде.

Вспоминая тот день, маршал Малиновский позже писал:

«Наша воздушная разведка донесла, что противник развернул массу танков — шесть рядов по 60 танков для атаки. Была опасность прорыва. Что противопоставить врагу? У нас было, пожалуй, больше танков, чем у противника, мы имели их свыше шестисот, но не было горючего — в баках оставалась четверть заправки. Отдаю приказ снять маскировку с танков, а если они в оврагах, вывести на бугры, пусть посмотрит враг, на что он напорется. В ставку Гитлера полетели срочные депеши: «Вся степь усыпана советскими танками».

Трое суток гремел бой на степном рубеже и завершился разгромом группы Манштейна. Сталинградский фронт, переименованный в Южный, перешёл в решительное наступление на Ростов. На главном направлении теснила немцев 2-я гвардейская армия.

Тогда же в полночь на столе у её командарма засигналил высокочастотный телефонный аппарат ВЧ.

Малиновский узнал голос Верховного: негромкий, спокойный, с кавказским акцентом. Сталин поздоровался, спросил об обстановке.

Командарм доложил.

   — Я понимаю так, что она не вызывает тревоги?

   — Скорее, товарищ Сталин, она рождает в войсках уверенность.

   — Это хорошо. Принято решение назначить вас командующим войсками Южного фронта. Не последуют ли возражения?

   — Готов, товарищ Сталин, выполнить любой ваш приказ.

   — Сегодня вы должны быть у Ерёменко, принять от него командование. Он предупреждён.

Разговор с генерал-полковником Ерёменко был коротким.