Стаи преодолели последние двери, возносившиеся на немыслимую высоту. Центральный зал простирался во все стороны, самый большой и расположенный прямо под вершиной пирамиды. Воздух здесь казался еще удушливее, словно что-то массивное давило на него сверху. Огромные жаровни, каждая размером с шагоход Имперской Гвардии класса «Часовой», источали сапфировый свет, падавший струями на мраморный пол. Знамена в десятки метров длиной тяжело спускались с далекого потолка. Все они были тускло освещены.

Эмблемы рот. Железный Шлем на них не смотрел. Не хотел вспоминать то, чем был когда-то легион Тысячи Сынов.

В центре зала возвышалась платформа с крутыми гранями-лестницами. Это была пирамида в миниатюре, увенчанная плоской плитой чуть меньше ста метров в поперечнике.

На платформе стоял алтарь.

А перед алтарем виднелся человек.

Железный Шлем побежал быстрее, увидев цель. Дисплей шлема ничего не показывал, но ведь глаза не могли врать. Сгорбленная фигура ростом чуть меньше обычного смертного стояла там и ждала Волков. Даже издалека острое зрение Великого Волка позволяло разглядеть его лицо в малейших деталях.

Кожа была древней, морщинистой и покрытой старческими пятнами. Мужчина был в винно-красной мантии, свободно свисавшей с худых плеч, и опирался на длинный деревянный посох. Его руки больше походили на птичьи лапы с длинными когтями. Волосы когда-то были длинными и густыми, но теперь сквозь серебряные пряди светилась кожа.

Когда Волки приблизились, мужчина поднял голову. Он видел приближение Железного Шлема и одарил Великого Волка странным взглядом. В нем было много чувств.

Сомнение. Жалость. Гордость. Печаль. Ненависть к самому себе. Ненависть к пришедшим.

Возможно, выражение его глаз трудно было понять, потому что лицо человека отчего-то выражало почтение.

Железный Шлем поднялся по ступеням, оставив свиту в нескольких шагах от себя и позволив расщепляющему полю вокруг ледяного клинка возродиться к жизни.

— Пусть же галактика увидит твою вторую смерть! — проревел он, взмахнув клинком и делая последний шаг к старику.

Человек поднял искривленный палец.

И Железный Шлем застыл на месте. Позади него то же самое случилось со Стаей. Вся Великая рота замерла, скованная в своем стремлении убить.

Великий Волк безмолвно ревел от разочарования и ярости, напрягая стальные мускулы против малефикарума. Сервомоторы силовой брони взвыли, стараясь справиться с неестественными оковами. Он чувствовал, как по лбу катится пот, градом стекая по вискам. Оковы чуть ослабли, но не исчезли.

Я могу это побороть.

Великий Волк стиснул челюсти, чувствуя, как клыки вонзились в десны, сражаясь с колдовством, что струилось по телу, сковывая каждую мышцу.

— Ты могуществен, Харек Эйрейк Эйрейкссон, — промолвил старик. Голос его оказался тонким, сухим, как пыль, и наполненным странным, по-отечески звучащим сожалением. — Это не должно меня удивлять. Я многие столетия следил за тем, как ты рос.

Железный Шлем чувствовал, как напрягаются его мышцы, колотятся оба сердца. Если бы он мог кричать, то проорал бы вызов. Одна рука чуть поднялась. Сковавшая его тело сила уступала.

— Ты хочешь убить меня, — заметил старик, глядя единственным слезящимся глазом на Великого Волка. — И можешь в этом преуспеть. Даже сейчас я чувствую, как твой дух одолевает мое заклинание.

Он покачал головой с уважением, смешанным с завистью.

— Такой сильный! Вы, Волки, всегда были самым сильным оружием отца. Как я мог противостоять этому? Даже при всей моей власти, что я вообще мог сделать?

Железный Шлем почувствовал, как поднимаются в рычании его губы.