Ник распахнул дверь, и в кабинете появились охранники.

— Уберите ее отсюда, — холодно приказал он.

Лорен, застыв от ужаса, смотрела на подходящих к ней мужчин. Они поведут ее в тюрьму. Она еще раз обернулась к Нику, молча умоляя выслушать ее, поверить, остановить все это.

Он ответил ей ледяным взглядом, его лицо превратилось в каменную маску, на котором не дрогнул ни один мускул. Три охранника окружили Лорен, и один взял ее за локоть. Она рывком освободила руку, в глазах застыла немая боль.

— Не трогайте меня.

Не оглядываясь, она вышла из кабинета, окруженная кольцом мужчин.

Когда дверь за ними закрылась, Ник сел на диван. Подперев голову руками, он посмотрел на черно-белую фотографию Лорен, передающую Витворту украденные копии.

«Она очень фотогенична», — с болью подумал он. День был ветреный, а она даже не надела пальто. Она была заснята в профиль с развевающимися на ветру волосами. Как красиво она предавала его! Черты его лица дрогнули, исказились. Фотографию нужно сделать цветной, решил он. На черно-белой нельзя увидеть ее мерцающую кожу, золотые отблески в волосах, сияние живых бирюзовых глаз.

Нагнув голову, он закрыл лицо руками.

На улице было темно, лил проливной дождь, но Лорен не замечала этого. Она рассеянно посмотрела по сторонам в поисках полицейской машины. Ее не было. Два охранника отступили назад. Третий, стоявший справа от нее, тоже собирался уходить, но остановился и сочувственно спросил:

— У вас есть пальто, мисс?

Лорен подняла на него измученный взгляд.

— Да, — автоматически ответила она. У нее было пальто, вместе с сумкой оно осталось в кабинете Джима.

Охранник неуверенно взглянул на шоссе, как будто ожидая, что кто-то остановится и предложит ей машину.

— Я принесу его вам, — сказал он и скрылся вместе с двумя другими охранниками в глубине здания.

Лорен стояла на тротуаре, и капли дождя стекали по ее волосам и лицу. Очевидно, ее не собирались сажать в тюрьму. Она не знала, куда идти: у нее не было ни ключей, ни денег. Тут она заметила около здания знакомый силуэт. На какой-то момент в ней вспыхнула надежда.

— Джим, — позвала она, когда он и Эрика приблизились к ней.

Джим повернулся, и Лорен вся сжалась от его резкого взгляда.

— Мне нечего тебе сказать, — коротко бросил он.

Надежда умерла, и вместе с ее смертью пришла блаженная бесчувственность, состояние полного оцепенения. Она спрятала замерзшие руки в карманы твидовой юбки и пошла вниз по улице. Через несколько шагов ее остановил Джим, взяв за руку и развернув к себе.

— Подожди, — тихо проговорил он, выражение его лица было все таким же враждебным. — Возьми мой пиджак.

Лорен осторожно освободила руку.

— Не трогайте меня, — сказала она спокойно. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь до меня дотрагивался.

В его взгляде проскользнула тревога, которую он тут же подавил. Он не собирался ее жалеть, но…

— Возьми, — повторил он, начиная снимать пиджак. — Ты замерзнешь до смерти.

Лорен не видела ничего плохого в перспективе замерзнуть до смерти. Не обращая внимания на протянутый пиджак, она вопросительно посмотрела на Джима:

— Вы верите тому, чему поверил Ник?

— Каждому слову.

Лорен с достоинством подняла залитое дождем лицо:

— В таком случае мне не нужен ваш пиджак. Повернувшись, она на секунду остановилась.

— Но ты можешь передать кое-что Нику, когда он узнает правду. — Стуча зубами от холода, она продолжила:

— С-скажи ему, чтобы он никогда не смел приближаться ко мне. С-скажи ему, чтобы он держался от меня подальше!

Не задумываясь над тем, куда идет, Лорен автоматически шла вперед и, пройдя восемь кварталов, пришла к единственным людям, которые могли принять ее, не попросив ни цента.