– Но разве такое возможно?

– Хан часом не еретик? – хмыкнул я. – Насколько мне ведомо, и ваши и наши святые порою приходят на помощь людям. Да, делают они это редко, ибо предпочитают помогать людям достойным, а их в мире не так и много. А учитывая, что досточтимый Ибрахим бин Акмехмед еще при жизни достиг наивысшего уровня суфийской иерархии – «кутб-уль-актаб», думаю, ныне в его силах многое такое, что и не снилось земным мудрецам, – и я с улыбкой осведомился: – Так мне продолжать?

– Попробуй, – усмехнулся он, всем своим видом выказывая недоверчивость, но глаза-предатели, жаждущие спасительного чуда, красноречиво говорили об обратном. Да и имя его наставника сыграло свою роль.

И я рассказал о том, как ему избежать смерти. Кордонные заставы на дорогах, проживание всех купцов и прочих путешественников в карантинных палатках, безжалостное сожжение всех личных вещей больных, включая и тех, которых он не касался, но они находлись подле него, ну и так далее. Словом, обычные меры предосторожности, вкупе с правилами профилактики и гигиены.

– А почему ты решил помочь своему врагу избежать смерти? – спросил он.

– Недостойно настоящему воину бить лежачего, – уклончиво заметил я. – да и не считаю я тебя врагом. Последние полтора десятка лет ты ни разу не водил в набег на Русь своих воинов, разве не так? А кто знает, как поступит другой Гирей, заняв ханский трон?

– Но сейчас я их привел, – возразил он.

– Тут иное, – отверг я. – Ты поверил коварному оговору и решил упредить, нанеся удар первым. Кто нашептал тебе эту явную ложь, можешь не говорить – я и без того знаю. Получается, ты виноват лишь в излишней доверчивости, и все.

– Но прежний государь действительно собирался идти на меня войной.

– Прежний, – подчеркнул я, – которого давно нет в живых. Да и не собирался он этого делать, поверь. Сам посуди, разве стал бы Дмитрий Иванович присылать тебе худые дары, если бы решил воевать с тобой? Напротив, он постарался бы всячески успокоить тебя, усыпляя бдительность. И тем более он не рассказывал бы всем и каждому, что по весне идет на крымского хана.

– Но тогда получается…, – неуверенно протянул Кызы.

– Да, да. Именно оно и получается, – ласково, словно передо мной несмышленый ребенок, улыбнулся я хану. – На самом деле государь собирался начать войну с Сигизмундом, отчего тот и всполошился. С тобой же Дмитрий Иванович хотел жить в дружбе и сердечном согласии. Более того, он намеревался помочь тебе, предложив крепкий союз. И хорошо, что ныне у власти на Руси его достойный правопреемник, во многом разделяющий его мысли и взгляды, в том числе и касаемо союза с Крымским ханством.

– Против Речи Посполитой?

– Нет, с нею при необходимости Федор Борисович управится и сам, – пренебрежительно отмахнулся я. – Но есть государство, одинаково опасное для наших стран, и для твоего, пожалуй, побольше, ибо Русь слишком далеко от владений султана, а крымское ханство куда ближе. Уже давным-давно во всех странах власть передается от отца к сыну, и это справедливо. Так почему Стамбул вмешивается и сам решает, кому из Гиреев сидеть на троне. По какому праву?!

– У нас в народе советуют не подлезать под тяжесть, которую не в силах поднять, – горько усмехнулся хан. – А что касается права, то оно одно, и называется право сильного.

– Глупец тот, кто станет оспаривать его, и век его недолог, – согласился я. – Но в том-то и дело, что османы давно утеряли это право. И доказательства имеются. Достаточно посчитать сколько крепостей взяли в последние годы на Угорщине воины Стамбула и воины Бахчисарая, любому станет ясно, кому именно сейчас принадлежит это право.