— Вы замужем, Шарлотта?

— Конечно, замужем, отстань от нее, — сказал Джейк.

— Я просто спросила.

— Не приставай к ней со своими дурацкими распросами.

— Послушай, Джейк, мы с ней болтали о моей сумке, я только и спросила…

— У тебя в этой сумке деньги есть?

— Что? Не знаю. Наверное, есть немножко.

— Сколько именно?

— Ты же против дурацких расспросов!

— Просто я уехал из дому без бумажника.

— Как же это ты?

— Неважно как, уехал и уехал. Сколько там у тебя?

Минди открыла сумку.

— Десять, пятнадцать… шестнадцать долларов и еще какая-то мелочь — вот и все.

— Не густо, — заметил Джейк.

— Пошел ты к черту.

Мы обогнали грузовик с живыми курами в клетках. Наступило молчание. Потом Джейк сказал:

— Значит, вам разрешали иметь при себе деньги?

— Конечно.

— На что же они вам были нужны?

— Ну, если мы хотели пойти в город или купить что-нибудь: молочный коктейль, шампунь, иллюстрированный журнал.

— И вас свободно отпускали в город? — спросил Джейк. — В любое время, когда захотите?

— А что в этом плохого?

Я вцепилась в ручку дверцы и ждала, что будет дальше. Но Джейк не сказал ни слова. Знай себе едет а лицо каменное.

Мы остановились позавтракать в каком-то кафе; в туалете Минди попросила меня помочь ей расчесать волосы и сделать два хвостика.

— Боялась причесываться сама, — сказала она. — А соседка по комнате еще спала.

— Чего же ты боялась? — спросила я.

— Вы же знаете, мне нельзя высоко поднимать руки. Пуповина может задушить ребенка.

— Но…

— Как я выгляжу? — спросила она.

С этими двумя задорными хвостиками и доверчивыми голубыми глазами она выглядела моложе моей дочери — ни дать ни взять двенадцатилетняя девочка. Рядом с ней я вдруг увидела в зеркале немолодую, поблекшую женщину с прямыми волосами, в измятом плаще, который явно не снимали ни днем ни ночью.

— У вас разве нет помады? — удивилась Минди.

— Помады? Нет.

— Тогда возьмите мою.

Она протянула мне открытый тюбик розовой, пахнущей фруктами помады. Я возвратила его:

— Спасибо.

— Почему? Вам надо немного подмазать губы. Вы очень бледная.

— Спасибо, я…

— Хотите, я сама вас подкрашу?

— Нет, спасибо.

— Знаете, в приюте я была как косметичка. Многие девчонки так и не научились следить за собой. Не двигайтесь…

— Перестань.

Она испугалась. Отступила назад.

— Прости, пожалуйста.

— Ничего, — сказала она. Молча закрыла тюбик колпачком и бросила помаду в сумку. Потом тихонько пробормотала: — Вот тебе и на!

Когда она подняла голову, я увидела, что лицо у нее стало бледное, испуганное, даже как-то уменьшилось.

— Не обижайся. Просто я не хочу, чтобы из меня получился другой человек. А вдруг, — сказала я, пытаясь обратить все в шутку, — я так и останусь с чужим лицом? Знаешь, как бывает, когда скашивают глаза, разве мама никогда не предупреждала тебя об этом?

— Как по-вашему, Шарлотта, он хоть немножко рад меня видеть? — спросила Минди.

— Конечно, рад, — ответила я.